Об охлаждении веры, или что значит теплохладный. Как быть если не холоден и не горяч
Теплый противопоставляется холодному и горячему. В чем различие? Теплый находится в комфортном состоянии. Успокоившийся. Достигший. В теплом состоянии человек спит. В отличие от горячего и холодного. В тепле, комфорте легко уснуть и приятно спится. В этом состоянии человек живет в свое удовольствие. При холоде и жаре уснуть не просто.
Горячий стремится к Господу, почитая себя не достигшим и недостойным.
«Говорю так не потому, чтобы я уже достиг, или усовершился; но стремлюсь, не достигну ли я, как достиг меня Христос Иисус. Братия, я не почитаю себя достигшим; а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе. Итак, кто из нас совершен, так должен мыслить; если же вы о чем иначе мыслите, то и это Бог вам откроет» (Филипп. 3;12-15).
«Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать» (Лк. 17;10).
Теплый считает себя праведным, достигшим, спасенным. Поэтому успокаивается и засыпает. Это нарушение первой заповеди блаженства: «Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» (Матф. 5;3).
У холодного и горячего нет успокоенности, «душа не на месте». Горячий еще не достиг и постоянно стремится, все время в поиске. А холодный – в терзаниях и смятении потому, что явный грешник. Пример – фарисей и мытарь. Теплый и холодный. Один себя хвалит, другой не смеет глаза к небу поднять из-за сознания своей греховности. И грешник мытарь был оправдан. «Ибо печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению» (2Кор. 7;10). Еще пример – раскаявшийся блудный сын (Лк. 15;11-32).
О «праведности» теплых фарисеев Иисус Христос говорил: «если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Матф. 5;20). И еще: «Иисус говорит им: истинно говорю вам, что мытари и блудницы вперед вас идут в Царство Божие, ибо пришел к вам Иоанн путем праведности, и вы не поверили ему, а мытари и блудницы поверили ему; вы же, и видев это, не раскаялись после, чтобы поверить ему» (Матф. 21;31-32).
Основной принцип греха – гордость. Самомнение, самолюбие, высокомерие. Основной принцип праведности Божьей – смирение. Скромность, кротость, униженность. Грешник думает о себе высоко, праведник не думает о себе вообще, кающийся грешник думает о себе низко. И всякий, кто думает о себе высоко уже грешит. Именно в том, как он о себе думает. Поэтому самые страшные грешники это те, которые с виду праведники. Не делают явных грехов по плоти и этим себя оправдывают и превозносятся. Таким образом, грешат гордыней – а это уже грех к смерти. Поэтому Христос и предупреждал о «праведности» лицемеров, чтобы не шли по этому пути – «берегитесь закваски фарисейской, которая есть лицемерие» (Лк. 12;1).
Теплых «праведников», почитающих себя достигшими, Бог не выносит.
«праздничных собраний не могу терпеть: беззаконие - и празднование! Новомесячия ваши и праздники ваши ненавидит душа Моя: они бремя для Меня; Мне тяжело нести их. И когда вы простираете руки ваши, Я закрываю от вас очи Мои; и когда вы умножаете моления ваши, Я не слышу: ваши руки полны крови» (Ис. 1;13-15).
Теплому не нужен Бог и помилование от Него. Поэтому и нет нужды слушаться Господа и выполнять Его волю, чтобы заслужить спасение и награду. Уже не надо верить. Уже всё совершилось и все усовершились.
«…и слово их, как рак, будет распространяться. Таковы Именей и Филит, которые отступили от истины, говоря, что воскресение уже было, и разрушают в некоторых веру. Но твердое основание Божие стоит, имея печать сию: "познал Господь Своих"; и: "да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа"» (2Тим. 2;17-19).
Для Господа главное – вера.
«Итак сказали Ему: что нам делать, чтобы творить дела Божии? Иисус сказал им в ответ: вот дело Божие, чтобы вы веровали в Того, Кого Он послал» (Ин. 6;28-29)
«А теперь пребывают сии три: вера, надежда, любовь; но любовь из них больше. Достигайте любви» (1Кор. 13;13-14;1).
Вера без дел мертва. Вера проявляется в делах. В делах Божьих. Дела Божьи совершаются через послушание. Услышал Слово Господа – исполнил. Таким образом, пребываешь в вере и послушании. Отсюда, грех – это неверие в непослушании.
«Против кого же клялся, что не войдут в покой Его, как не против непокорных? Итак видим, что они не могли войти за неверие» (Евр. 3;18-19)
«…неужели всесожжения и жертвы столько же приятны Господу, как послушание гласу Господа? Послушание лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов; ибо непокорность есть [такой же] грех, что волшебство, и противление [то же, что] идолопоклонство; за то, что ты отверг слово Господа, и Он отверг тебя, чтобы ты не был царем» (1Цар. 15;22-23).
Итак, теплый это тот, кто не боится Бога. Успокоился и отдыхает, надеясь на свою «праведность». Думает о себе, как о любимом и ценном в глазах Божьих. И вместо благодарности, покорности и благоговения – превозносится и кичится. Это – лицемерие, лукавство. Таких Бог отвергает.
Теплый подобен вытесанному людьми камню. Такие не пригодны для Господа – «если же будешь делать Мне жертвенник из камней, то не сооружай его из тесаных, ибо, как скоро наложишь на них тесло твое, то осквернишь их» (Исх. 20;25). Лицемер, рожденный лицемерами – «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас» (Матф. 23;15).
Израиль был теплым. Пресытились благословениями Божьими и перестали чтить Всевышнего.
У холодного и горячего есть общее. Благоговение перед Господом и сознание своей ничтожности. А это главное, что требует Господь.
Теплый превозносит себя и ропщет на Бога, требует у Бога, ведет себя, как равный Ему.
«Они ставили порог свой у порога Моего и вереи дверей своих подле Моих верей, так что одна стена [была] между Мною и ими, и оскверняли святое имя Мое мерзостями своими, какие делали, и за то Я погубил их во гневе Моем» (Иез. 43;8).
Это – грех дьявола. Грех к смерти.
Теплый скрывает грехи свои, не идет к свету и не любит свет. Оправдывает себя. Хвалится внешней, искусственной праведностью.
«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что очищаете внешность чаши и блюда, между тем как внутри они полны хищения и неправды. Фарисей слепой! очисти прежде внутренность чаши и блюда, чтобы чиста была и внешность их. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония» (Матф. 23;25-28).
Горячий считает себя недостойным, потому что он смиренный и святой. Холодный почитает себя недостойным, потому что он такой и есть, и честно это признает. Теплый считает себя достойным и значимым. Это – грех, закрывающий Бога.
«Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много [из вас] мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее, – для того, чтобы никакая плоть не хвалилась пред Богом. От Него и вы во Христе Иисусе, Который сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением, чтобы [было], как написано: хвалящийся хвались Господом» (1Кор. 1;26-31).
Почему Спаситель отвергает теплохладных? Чем опасно такое состояние для христианина? И где искать помощи в преодолении его? Отвечает протоиерей Олег Стеняев.
Почему в мире происходит охлаждение в вере? Может быть, это какая-то эпидемия, которой невозможно противостоять?
Святые отцы учат: есть три типа людей – человек духовный, человек душевный и человек плотской. Человек плотской – это человек, который готов наслаждаться страданиями других людей. Таких, слава Богу, очень мало. Человек душевный – это человек, который хочет, чтобы и ему было хорошо, и другим было хорошо. Таких подавляющее большинство. Человек духовный – это самая малочисленная категория людей, которые готовы сами страдать, но чтобы другим было хорошо. Это люди, которые имеют в себе некое жертвенное чувство.
Если говорить о современном состоянии расслабленности, то, скорее всего, это такое духовное разгильдяйство, когда люди сами распускают себя, снимают с себя ответственность за исполнение заповедей, находят тысячи извинений друг для друга и для себя самих. В Священном Писании о таком времени говорится как о теплохладном периоде жизни рода человеческого.
В книге Откровения Иоанна Богослова сказано: «И ангелу Лаодикийской Церкви напиши: “Так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия: знаю твои дела; ты не холоден, не горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих”…» (Откр. 3: 14–16). Что значит: ни холоден, ни горяч? Горячее согревает других. Если кто-то оказался в холодном состоянии, он интуитивно тянется к теплу. А вот теплохладный христианин, ни горячий, ни холодный, – это такое удобное состояние для греха, для апологии собственного распущенного состояния.
Христос говорил некоторым категориям людей: «Вы не идете ко Мне, потому что Я – Свет, а вы во тьме ходите. Во свете обнаружатся злые дела ваши». Люди не хотят поменять веры перед Господом, потому что они, падшие, более всего возлюбили грех. А в Писании сказано: «Кто кем побежден, тот тому и раб» (2 Пет. 2: 19). И посмотрите, братия и сестры, с каким достоинством апостолы говорили о себе, что они – рабы Иисуса Христа! Рабство Богу освобождает нас от рабства греха, от рабства диаволу и от рабства страха смерти.
Поэтому, переживая теплохладное состояние, надо со вниманием отнестись к призыву Христа Спасителя, Который говорит: «Придите ко Мне все… И Я успокою вас» (Мф. 11: 28) . Все – это значит: и ты, и я. Человек пытается исправиться, человек хочет измениться, но у него не всегда получается. Но то, что невозможно для человека, как сказано в Писании, возможно для Бога. И те перемены, которые от Господа могут произойти в нашей жизни: исцеление от греховных привязанностей, от религиозного равнодушия, – они могут помочь нам обрести духовную вменяемость и стать христианами не только по имени, но и по самой сути значения этого словосочетания – православный христианин.
Протоиерей Олег Стеняев, сайт Pravoslavie.ru.
Ст. 15-16 Знаю твои дела, ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но как ты тепл, а не горяч и не холоден
И Григорий Богослов говорит: следует в определенной мере гореть, а также и быть холодным. И подлинно холодный, т. е. не испытавший горячей веры, всегда имеет надежду получить ее; согретый же ею через крещение и впоследствии по лености охладевший, отвергаясь прежде избранной веры, теряет надежду на спасение. Как нельзя отвергать средины в делах, - посему и брак, представляющий средину между девством и блудодеянием, принимается, так, напротив, средина в вере не имеет цены.
Прав. Иоанн Кронштадтский
Ст. 15-16 знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих
Надобно, чтобы я был чем-нибудь определенным, а не тем, что называется хаосом, смесью, брожением, в котором все кое-как перемешано и бродит в беспорядке. Чего ожидать доброго от человека, который душею своею представляет беспорядочную смесь доброго с худым, который делает частию добро, но не прочь и от зла. Это состояние опасное: оно означает нравственное бессилие, расслабление. Лучше в этом отношении человек с крайностями: либо холодный, либо горячий. Тут, по крайней мере, есть что-то определенное, чему можно дать определенное место: или – вечный тартар, или – Царство Небесное. Господь говорит о человеке ни холодном, ни горячем: извергну тебя из уст Моих . Люди представляются как бы заключенными в Боге, Который одних вмещает в Себя, а других извергает из Себя. Праведники действительно некогда будут жить в Боге и с Богом: этим объясняется та неизъяснимо высокая степень блаженства, какую будет иметь каждый праведник, хотя бы она и была у некоторых, сравнительно с величайшими праведниками, – низка. И теперь мы некоторым образом живем в Боге: пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем (1Ин. 4:16) . Впрочем, это относится к людям добродетельным. Но так как весь видимый мир есть дело Божие и Бог всюду находится в мире – в Своих делах и промышлении, то на этом основании можно сказать, что все люди находятся в Боге. Посечение бесплодных смоковниц – людей, не приносящих плодов добродетели, есть то изблевание из Себя, о котором говорил Бог в Апокалипсисе.
Дневник. Том I. 1856.
Примасий
Здесь можно узнать кое-кого из знатных людей века сего, о которых Он сказал, что они не холодны и не горячи, но скорее теплы, ибо, хотя вращаются они среди столь великого богатства, но в делах благочестия оказываются бесплодными и не восходят они к благим делам через созерцание несчастий. Поэтому сказано, что они и не холодны, то есть не бедны, и не горячи, ибо изобилуют они богатством, но, используя его тепло, цепенеют и, не уделяя его ближним своим, по справедливости порицаются, как не имеющие огня добрых дел. Эти слова могут также обозначать людей, у которых дома лежат Писания, а за дверями дома - непонятно, христиане ли они, и, набравшись самоуверенности из книг, пустыми от дел обретаются. Теперь пусть купят себе золото, о котором Он сказал: примите мудрость, как золото, и знание, как серебро отборной , и если смогут они, как бы просвещенные светом мудрости, почерпнуть что-нибудь из источников божественных Писаний, то тем самым одни окажутся воспламененными жаждой творить дела благочестия от изобилия имущества своего, а другие воспитаются духовно знанием Писаний.
Комментарий на Откровение.
Экумений
Сказано: знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч . Горячий - тот, кто пламенеет Духом; так апостол говорит: духом пламенейте (Рим 12:11) . А холоден тот, кто лишился Святого Духа, Его воздействия и посещения. Но ты тепел , - гласит далее. Теплым он называет того, кто, сподобившись причастия Духа Святого через крещение, угасил [огонь] благодати из-за нерадения и заботы о краткосрочном. Духа не угашайте (1 Фес 5:19) - таково Божественное повеление.
О, если бы ты был холоден, или горяч! но ты тепел. Он хочет сказать: О, если бы ты был горяч, будучи воспламенен воздействием Духа, или насквозь холоден и совершенно лишен причастия благодати Духа, и не крещен, и не тепел! Ибо тот, кто имеет умозримый огонь Духа, усовершается до зрелости, и у него чувства навыком приучены к различению добра и зла (Евр 5:14) ; он - духовный. Разумеется, того, кто еще не принял благодать Духа, но питает надежду когда-нибудь спастись, нельзя причислять к безнадежным. Но тот, кто тепел, подлежит смерти и может утратить [благодать] крещения и пламени [Духа].
Читается Откровение Иоанна Богослова.
Сегодня среда четвертой седмицы Великого поста, и мы с вами, как и договаривались, в будние дни великопостного периода читаем и размышляем над последней (согласно оглавлению) книгой Нового Завета - Апокалипсисом Иоанна Богослова. Напомню, это связано с тем, что в будние дни Великого поста Церковь не читает за богослужением отрывки из Нового Завета, ни из Евангелия, ни из Апостола, кроме дней больших праздников.
Мы с вами остановились на третьей главе и читаем послания семи церквям провинции Асия. Мы уже прочитали шесть посланий, осталось последнее - для Лаодикийской церкви.
14. И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия:
21. Побеждающему дам сесть со Мною на престоле Моем, как и Я победил и сел с Отцем Моим на престоле Его.
22. Имеющий ухо да слышит, что Дух говорит церквам.
(Откр. 3, 14 - 22)
Церковь Лаодикии находилась в достаточно состоятельном, развитом городе и была в каком-то смысле даже богатой. У древних писателей мы находим, что в Лаодикии были самые надежные банки. Сейчас и у нас в России много различных банков, и в Римской империи они тоже существовали. Цицерон, например, советовал всем менять деньги именно в Лаодикии: там была серьезная, надежная банковская система. Также там производились качественные ткани и развивалась медицинская индустрия. Там было что-то вроде медицинского училища, где врачи учили лечить людей, производились фармакологические препараты, в первую очередь связанные с болезнями глаз. В данном послании Иоанн Богослов обыгрывает эти три серьезных направления жизни Лаодикии: финансы, текстиль и изготовление глазных мазей.
14. И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия
Так здесь называется Агнец Иисус Христос. Аминь - еврейское слово, которое означает «истинно так». Также оно переводилось как «Истинный», и с точки зрения Ветхого Завета, это было одно из имен Божиих.
15. знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч!
16. Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих.
Видимо, христиане Лаодикии пребывали в стабильности, достатке и не стремились к какому-то росту. Может быть, у них не было проблем борьбы с лжеучителями, языческим влиянием. Дух не обличает их в том, что они как-то изменили Христу. С другой стороны, у них не было и особого энтузиазма. Получалось, что они были «ни рыба ни мясо»; об ангеле говорится, что он ни холоден, ни горяч, а теплохладен. Мы с вами тоже часто употребляем это слово, говоря, что заметили в ком-то теплохладность. Обычно мы все замечаем в других людях, но можем иногда и в себе обнаружить, что сначала горим, а потом становимся теплохладными. Бывают люди крайностей - то холодные, то горячие, но здесь говорится о том, что плоха теплохладность христиан Лаодикии. Для Бога важно, чтобы христиане горели, стремились расти в христианстве, углублять его понимание и доносить эту веру до остальных. Соответственно, холодные - это те, кто, наверное, вообще христианами не являются, и поэтому у них естественным образом проявляется равнодушное отношение к христианству.
17. Ибо ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг.
Христиане Лаодикии чувствовали себя людьми достаточно обеспеченными, у них была стабильная комфортная жизнь, но Дух говорит о том, что на самом деле истинное их положение плачевно: ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг.
18. Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть.
Здесь учитываются все три направления, которыми гордились лаодикийцы. Но Дух советует все это купить у Меня, то есть у Христа, у Агнца, именно на Него возлагать свое упование, в Нем видеть главное богатство и сокровище своей жизни, а вовсе не в золоте и финансах, которые хранятся в банках. Белую одежду нужно тоже приобрести именно у Агнца, то есть облечься в непорочность, чтобы не видна была срамота наготы твоей. Белая одежда - символ чистоты. Именно в одежде, которую даст Христос, содержится истинная чистота и отсутствие срамоты наготы, а вовсе не в тех красивых дорогих одеждах, которые производились в Лаодикии. И глазную мазь тоже нужно взять у Христа, Агнца, потому что только Христос открывает истинные духовные очи человека. Только тогда человек видит, а не когда мажет свои физические глаза глазной мазью, производимой в Лаодикии,.
Тем не менее обо всем этом обличении сказано, что Господь делает это не для того, чтобы сокрушить, уничтожить этих христиан и их церковь, но чтобы призвать их к покаянию и изменению.
19. Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак будь ревностен и покайся.
20. Се, стою у двери и стучу: если кто услышит голос Мой и отворит дверь, войду к нему, и буду вечерять с ним, и он со Мною.
Великолепная фраза! Она хорошо запоминается, и потому ее часто цитируют священники и миряне. С одной стороны, Господь наказывает, но наказывает потому, что любит. Он никому ничего не навязывает, а просто стоит и тихонько стучит в дверь нашего сердца, чтобы встретиться с нами. Бог не вламывается в эту дверь, Он стучит и ждет, когда кто-то услышит и отворит, и тогда Христос зайдет и будет вечерять, то есть ужинать, общаться, в том числе через совместную трапезу. Это очень красивый образ и символ.
Напоминаю о необходимости для нас с вами ежедневно читать слово Божие, потому что в нем заключена великая отрада, утешение и наставление. Храни вас всех Господь!
Иерей Михаил Ромадов
- «И Ангелу Лаодикийской церкви напиши: так говорит Аминь, свидетель верный и истинный, начало создания Божия: Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если б ты был холоден или горяч! Но поелику ты тёпл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: “я богат, разбогател, и ни в чём не имею нужды”, а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг».{114}
Это… и это в вашей книге! - воскликнул он, сверкая глазами и приподнимаясь с изголовья; - я никогда не знал этого великого места! Слышите: скорее холодного, холодного, чем тёплого, чем только тёплого. О, я докажу. Только не оставляйте, не оставляйте меня одного! Мы докажем, мы докажем!
Да не оставлю же я вас, Степан Трофимович, никогда не оставлю-с! - схватила она его руки и сжала в своих, поднося их к сердцу, со слезами на глазах смотря на него. (Жалко уж очень мне их стало в ту минуту, передавала она.) Губы его задёргались как бы судорожно.
Однако, Степан Трофимович, как же нам всё-таки быть-с? Не дать ли знать кому из ваших знакомых али, может, родных?
Но тут уж он до того испугался, что она и не рада была, что ещё раз помянула. Трепеща и дрожа умолял он не звать никого, не предпринимать ничего; брал с неё слово, уговаривал: «Никого, никого! Мы одни, только одни, nous partirons ensemble».
Очень худо было и то, что хозяева тоже стали беспокоиться, ворчали и приставали к Софье Матвеевне. Она им уплатила и постаралась показать деньги; это смягчило на время; но хозяин потребовал «вид» Степана Трофимовича. Больной с высокомерною улыбкой указал на свой маленький сак; в нём Софья Матвеевна отыскала его указ об отставке или что-то в этом роде, по которому он всю жизнь проживал. Хозяин не унялся и говорил, что «надо их куда ни на есть принять, потому у нас не больница, а помрёт, так ещё, пожалуй, что? выйдет; натерпимся». Софья Матвеевна заговорила было и с ним о докторе, но выходило, что если послать в «губернию», то до того могло дорого обойтись, что, уж конечно, надо было оставить о докторе всякую мысль. Она с тоской воротилась к своему больному. Степан Трофимович слабел всё более и более.
Теперь прочитайте мне ещё одно место… о свиньях, - произнёс он вдруг.
Чего-с? - испугалась ужасно Софья Матвеевна.
О свиньях… это тут же… ces cochons… я помню, бесы вошли в свиней и все потонули. Прочтите мне это непременно; я вам после скажу для чего. Я припомнить хочу буквально. Мне надо буквально.
Софья Матвеевна знала Евангелие хорошо и тотчас отыскала от Луки то самое место, которое я и выставил эпиграфом к моей хронике. Приведу его здесь опять:
«Тут же на горе паслось большое стадо свиней, и бесы просили Его, чтобы позволил им войти в них. Он позволил им. Бесы вышедши из человека вошли в свиней; и бросилось стадо с крутизны в озеро и потонуло. Пастухи, увидя происшедшее, побежали и рассказали в городе и в селениях. И вышли видеть происшедшее, и пришедши к Иисусу нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисусовых, одетого и в здравом уме, и ужаснулись. Видевшие же рассказали им как исцелился бесновавшийся».
Друг мой, - произнёс Степан Трофимович в большом волнении, - savez-vous, это чудесное и… необыкновенное место было мне всю жизнь камнем преткновения… dans ce livre… так что я это место ещё с детства упомнил. Теперь же мне пришла одна мысль; une comparaison. Мне ужасно много приходит теперь мыслей: видите, это точь-в-точь как наша Россия. Эти бесы, выходящие из больного и входящие в свиней - это все язвы, все миазмы, вся нечистота, все бесы и все бесенята, накопившиеся в великом и милом нашем больном, в нашей России, за века, за века! Oui, cette Russie, que j’aimais toujours. Но великая мысль и великая воля осенят её свыше, как и того безумного бесноватого, и выйдут все эти бесы, вся нечистота, вся эта мерзость, загноившаяся на поверхности… и сами будут проситься войти в свиней. Да и вошли уже, может быть! Это мы, мы и те, и Петруша… et les autres avec lui, и я, может быть, первый, во главе, и мы бросимся, безумные и взбесившиеся, со скалы в море и все потонем, и туда нам дорога, потому что нас только на это ведь и хватит. Но больной исцелится и «сядет у ног Иисусовых»… и будут все глядеть с изумлением… Милая, vous comprendrez apr?s, а теперь это очень волнует меня… Vous comprendrez apr?s… Nous comprendrons ensemble.
С ним сделался бред, и он наконец потерял сознание. Так продолжалось и весь следующий день. Софья Матвеевна сидела подле него и плакала, не спала почти совсем уже третью ночь и избегала показываться на глаза хозяевам, которые, она предчувствовала, что-то уже начинали предпринимать. Избавление последовало лишь на третий день. На утро Степан Трофимович очнулся, узнал её и протянул ей руку. Она перекрестилась с надеждою. Ему хотелось посмотреть в окно: «Tiens, un lac, - проговорил он, - ах, Боже мой, я ещё и не видал его…» В эту минуту у подъезда избы прогремел чей-то экипаж и в доме поднялась чрезвычайная суматоха.
То была сама Варвара Петровна, прибывшая в четырёхместной карете, четверней, с двумя лакеями и с Дарьей Павловной. Чудо совершилось просто: умиравший от любопытства Анисим, прибыв в город, зашёл-таки на другой день в дом Варвары Петровны и разболтал прислуге, что встретил Степана Трофимовича одного в деревне, что видели его мужики на большой дороге одного, пешком, а что отправился он в Спасов, на Устьево, уже вдвоём с Софьей Матвеевной. Так как Варвара Петровна, с своей стороны, уже страшно тревожилась и разыскивала как могла своего беглого друга, то об Анисиме ей тотчас же доложили. Выслушав его и, главное, о подробностях отъезда в Устьево вместе с какою-то Софьей Матвеевной в одной бричке, она мигом собралась и по горячему следу прикатила сама в Устьево. О болезни его она ещё не имела понятия.
Ну, где тут он? А, это ты! - крикнула она, увидав Софью Матвеевну, как раз в ту самую минуту показавшуюся на пороге из второй комнаты; - я по твоему бесстыжему лицу догадалась, что это ты. Прочь, негодяйка! Чтобы сейчас духа её не было в доме! Выгнать её, не то, мать моя, я тебя в острог навек упрячу. Стеречь её пока в другом доме. Она уже в городе сидела раз в остроге, ещё посидит. И прошу тебя, хозяин, не сметь никого впускать, пока я тут. Я генеральша Ставрогина и занимаю весь дом. А ты, голубушка, мне во всём дашь отчёт.
Знакомые звуки потрясли Степана Трофимовича. Он затрепетал. Но она уже вступила за перегородку. Сверкая глазами, подтолкнула она ногой стул и, откинувшись на спинку, прокричала Даше:
Выйди пока вон, побудь у хозяев. Что? за любопытство? Да двери-то покрепче затвори за собой.
Несколько времени она молча и каким-то хищным взглядом всматривалась в испуганное его лицо.
Ну, как поживаете, Степан Трофимович? Каково погуляли? - вырвалось вдруг у неё с яростною иронией.
Ch?re, - залепетал не помня себя Степан Трофимович, - я узнал русскую действительную жизнь… Et je pr?cherai l’Evangile…
О бесстыдный, неблагородный человек! - возопила она вдруг, сплеснув руками. - Мало вам было осрамить меня, вы связались… О, старый, бесстыжий развратник!
Кто она такая?
C’est un ange… C’?tait plus qu’un ange pour moi, она всю ночь… О, не кричите, не пугайте её, ch?re, ch?re…
Варвара Петровна вдруг, гремя, вскочила со стула; раздался её испуганный крик: «воды, воды!» Он хоть и очнулся, но она всё ещё дрожала от страху и бледная смотрела на исказившееся его лицо: тут только в первый раз догадалась она о размерах его болезни.
Дарья, - зашептала она вдруг Дарье Павловне, - немедленно за доктором, за Зальцфишем; пусть едет сейчас Егорыч; пусть наймёт здесь лошадей, а из города возьмёт другую карету. Чтобы к ночи быть тут.
Даша бросилась исполнять приказание. Степан Трофимович смотрел всё тем же вытаращенным, испуганным взглядом; побелевшие губы его дрожали.
Подожди, Степан Трофимович, подожди, голубчик! - уговаривала она его как ребёнка; - ну подожди же, подожди, вот Дарья воротится и… Ах, Боже мой, хозяйка, хозяйка, да приди хоть ты, матушка!
В нетерпении она побежала сама к хозяйке.
Сейчас, сию минуту эту опять назад. Воротить её, воротить!
К счастию, Софья Матвеевна не успела ещё выбраться из дому и только выходила из ворот с своим мешком и узелком. Её вернули. Она так была испугана, что даже ноги и руки её тряслись. Варвара Петровна схватила её за руку, как коршун цыплёнка, и стремительно потащила к Степану Трофимовичу.
Ну, вот она вам. Не съела же я её. Вы думали, что я её так и съела.
Степан Трофимович схватил Варвару Петровну за руку, поднёс её к своим глазам и залился слезами, навзрыд, болезненно, припадочно.
Ну успокойся, успокойся, ну голубчик мой, ну батюшка! Ах, Боже мой, да ус-по-кой-тесь же! - крикнула она неистово. - О, мучитель, мучитель, вечный мучитель мой!
Милая, - пролепетал наконец Степан Трофимович, обращаясь к Софье Матвеевне, - побудьте, милая, там, я что-то хочу здесь сказать…
Софья Матвеевна тотчас же поспешила выйти.
Ch?rie… ch?rie… - задыхался он.
Подождите говорить, Степан Трофимович, подождите немного, пока отдохнёте. Вот вода. Да по-дож-ди-те же!
Она села опять на стул. Степан Трофимович крепко держал её за руку. Долго она не позволяла ему говорить. Он поднёс руку её к губам и стал целовать. Она стиснула зубы, смотря куда-то в угол.
Je vous aimais! - вырвалось у него наконец. Никогда не слыхала она от него такого слова, так выговоренного.
Гм, - промычала она в ответ.
Je vous aimais toute ma vie… vingt ans!
Она всё молчала - минуты две, три.
А как к Даше готовился, духами опрыскался… - проговорила она вдруг страшным шёпотом. Степан Трофимович так и обомлел.
Новый галстук надел…
Опять молчание минуты на две.
Сигарку помните?
Друг мой, - прошамкал было он в ужасе.
Сигарку, вечером, у окна… месяц светил… после беседки… в Скворешниках? Помнишь ли, помнишь ли, - вскочила она с места, схватив за оба угла его подушку и потрясая её вместе с его головой. - Помнишь ли, пустой, пустой, бесславный, малодушный, вечно, вечно пустой человек! - шипела она своим яростным шёпотом, удерживаясь от крику. Наконец бросила его и упала на стул, закрыв руками лицо. - Довольно! - отрезала она, выпрямившись. - Двадцать лет прошло, не воротишь; дура и я.
Je vous aimais, - сложил он опять руки.
Да что? ты мне всё aimais да aimais! Довольно! - вскочила она опять. - И если вы теперь сейчас не заснёте, то я… Вам нужен покой; спать, сейчас спать, закройте глаза. Ах, Боже мой, он, может быть, завтракать хочет! Что? вы едите? Что? он ест? Ах, Боже мой, где та? Где она?