Истоки происхождения образа прекрасной дамы. Средневековье: культ прекрасной дамы. Средневековье: культ Прекрасной Дамы

Природная данность вкупе с духовной ограниченностью социокультурной среды раннего средневековья отчетливо проявляют себя в отношении к женщине в этот период. Как и в древнегерманской поэзии, в литературе раннего средневековья женщина занимает чрезвычайно малое место. В этой литературе отсутствует всяческая куртуазность, авантюрность, сколько-нибудь внятный интерес к "жизни сердца". В "Песне о Роланде" "высокое" чувство главного героя в последние минуты его жизни обращено не к его невесте Альде, лишь мельком упоминаемой в тексте, но к его "верной подруге" - спате (мечу) Дюрандаль.

В эпоху классического средневековья ситуация меняется. Именно в рыцарской среде формируется культ Прекрасной Дамы, составляющий самую сердцевину так называемой куртуазной любви, под которой понимается новая форма отношений между мужчиной и женщиной. Современниками тогдашней эпохи куртуазная любовь называлась "fine amour", то есть утонченной любовью. Историки литературы реконструировали модель этой своеобразной культурной игры по сохранившимся поэтическим текстам того времени. Известный французский историк, Жорж Дюби, соотнес данную литературную реконструкцию с историческим контекстом, и вырисовалась следующая модель. В центре ее знатная замужняя дама, либо жена сеньора, либо того рыцаря, чей иерархический статус значимее, чем статус "влюбленного". Ради нее влюбленный готов на многое. Во имя своей госпожи он совершает всевозможные подвиги, наградой за которые служит подаренный платок, ласковый взгляд, тому подобный знак внимания дамы к доблестному ухажеру, но никак не соитие - венец плотской любви, долгое время исчерпывавшей содержание любви как таковой.

Дама может принять или отклонить ухаживания того, кто принес себя в дар. Приняв их, она, тем не менее, не может свободно распоряжаться своими чувствами. Тело ее принадлежит мужу, нарушение правил супружества чревато суровым наказанием. Равно как и удел влюбленного рыцаря - подвиги и мечты о наивысшем блаженстве. Истинная природа куртуазной любви, таким образом, реализуется в сфере воображаемого и в области игры.

Куртуазная любовь носила социально-знаковый характер, символизировала престиж мужчины в рыцарском сообществе. Впоследствии неписаный кодекс чести закрепит в качестве обязательного условия - рыцарь не рыцарь, если он не имеет дамы сердца. К XII веку во Франции сложился обычай майората, согласно которому наследственный надел, феод доставался одному, преимущественно старшему сыну. Остальные благородные члены семьи мужского пола обречены были остаться неженатыми. Конечно, они не были ущемленными в половой сфере. Простолюдинки, будь то служанки, девушки окрестных деревень или проститутки, были готовы одарить молодого благородного рыцаря своим вниманием. Но, само собой разумеется, успех у них не поднимал престиж рыцаря в глазах общества. Иное дело знатная дама. Достоин зависти и восхищения был тот, кто сумел добиться внимания дамы. Нелишне заметить, что ею нередко становилась жена дядюшки, брата или сеньора. Чаще всего именно эти женщины были для молодых юношей объектом мечтаний, поскольку их школой нередко был двор сеньора их отца или дяди по материнской линии.

Рассмотренный с историко-психологической точки зрения, сам процесс куртуазной любви проливает свет на тот механизм окультуривания пространства любовных взаимоотношений, который был связан с культом Прекрасной Дамы. Совершенно очевидно, что все участники данной культурной игры каждый на свой лад были заинтересованы в ней. Добиваясь внимания дамы, рыцарь имел шанс получить не только знаки признания со стороны благородной, а возможно и красивой женщины, но и самоутвердиться в глазах общества. Даме ухаживания пусть небогатого, но молодого и благородного рыцаря приносили свои дивиденды. Удовлетворялось ее женское самолюбие (не следует забывать, что нередко муж был старше ее, а сам брак заключался не по велению сердец, а для укрепления линьяжа), равно как и статусные амбиции. Муж должен был ценить внимание к собственной супруге - столь притягательная для других благородных мужей особа принадлежала именно ему, этим повышалась его самооценка, равно как и оценка его окружающими.

Поэтические тексты куртуазной лирики выявляют повторяющиеся мотивы, прозрачно высвечивающие основу желаний рыцаря - в своих мечтах он видит себя и даму обнаженными. Однако, хотя редким смельчакам и удавалось овладеть предметом своих мечтаний, что вызывало зависть и восхищение таких же как он молодых рыцарей, тем не менее, большая часть была вынуждена контролировать себя, учитывая разные "весовые категории" пусть благородного, но небогатого и невлиятельного рыцаря и его титулованного и состоятельного соперника в лице мужа дамы.

Разо Гильема де Кабестаня, полюбившего жену своего сеньора и поплатившегося за свою любовь сердцем в прямом и переносном смысле слова (муж в конечном счете разрешил ситуацию по принципу "око за око", убил рыцаря, вырезал его сердце, отдал его повару и приготовленное из него кушанье приказал подать за обедом жене), показывает, как и многие другие тексты, чем могла обернуться неконтролируемая страсть. Поэтому влечение дисциплинировалось, сублимировалось и переводилось в регистр утонченных чувств. Удовольствие, которое получал рыцарь от этой игры, заключалось не столько в сфере реализуемого, сколько в сфере воображаемого. Так рождалось явление платонической или "высокой" любви к даме, придавшей женщине новую высокую знаковую ценность. Поскольку ее глазами, ее сознанием производилась оценка мужчины, то не мог не повыситься и ее ценностный статус в глазах мужского общества.

Наконец, трансформировался и духовный мир мужа дамы. Можно лишь догадываться какими муками терзался муж в ходе этой игры. Однако тот же мотив самоутверждения заставлял если не всех, то многих, отличавшихся разумностью, контролировать свою ревнивую вспыльчивость. Ее проявление косвенным образом могло запятнать репутацию сеньора, явиться свидетельством того, что он допускает со стороны дамы возможность иного выбора в пользу соперника, который тем самым оказывается в положении знаково более сильной фигуры. "Работа над собой" супруга не могла не сказаться на его отношении к даме. Повышалась ее ценность в его глазах, оцивилизовывалась обыденная практика их взаимоотношений, опосредованно влияя на восприятие других.

В приводимом уже резо о Гильеме де Кабестане резонанс любовного чувства героев был настолько велик, что король Арагонский, чьим вассалом был муж дамы, пошел на него войной, отнял у него все имущество, а самого Раймона заключил в тюрьму. Всем дамам и рыцарям Руссильона король повелел ежегодно собираться у общей могилы Гильема и его возлюбленной и отмечать годовщину их смерти. В одной из версий знаменитого романа "Тристан и Изольда", обманутый король Марк отправляется в погоню за любовниками, осмелившимися нанести ему столь большое оскорбление. Оказавшись у шалаша, в котором нашли приют уставшие любовники, Марк видит, что "она рубашки не сняла, раздельны были их тела". Смятение, которое охватывает короля, свидетельствует насколько изменилось, по крайней мере в идеале, отношение к "свободной любви". Да, конечно, Марк раздумывает, помиловать или убить влюбленных. Однако тот факт, что муж убеждает себя словами автора в истинности высокого чувства ("они в лесу живут давно и знаю твердо я одно, когда б обоих похоть жгла, Изольда б голая легла. И меч из смертоносной стали между собой бы класть не стали", говорит сам за себя).

Хотя преувеличивать значение нового идеала безусловно не стоит. Родившаяся куртуазная стилистика отношений между мужчиной и женщиной была достаточно хрупкой, для той эпохи она являлась скорее регулятивным идеалом, чаще расходившимся с жизнью, нежели воспроизводимым в ней. Источники сплошь и рядом говорят о физическом насилии (не говоря уже о других формах), даже над знатными женщинами. В "Песне о Нибелунгах" в многочисленных текстах рыцарской среды женщины вообще фигурируют на заднем плане, их облик и чувства не индивидуализированы. В лучшем случае, как, например, в хронике Робера де Клари упоминаются дамы знатного происхождения, указывается их родственно-титульный статус.

И, тем не менее, этот идеал, сформировавшись к рубежу XI - XII веков в среде южно-французского рыцарства, со временем распространился в других европейских странах. При всем том, что в более поздние эпохи была развенчана и высмеяна его романтически избыточная природа, ему была суждена большая будущность в судьбах европейской культурной традиции.

Его рождение во Франции и распространение в Европе вполне закономерно. Лежавшая в основе куртуазной игры социально-психологическая "интрига" могла возникнуть лишь в соответствующем историко-культурном контексте. Конечно же, и в обществах средневекового Востока, и в Древней Руси подданный мог возжелать жену своего господина или правителя. Но властная дистанция между ними была достаточно большой, а стереотипы иерархического сознания крепкими, чтобы мужчина, а тем более женщина могли позволить себе те отношения, которые были естественными для французской рыцарской среды.

Специфика складывания феодальной элиты в Западной Европе, прежде всего во Франции, с присущими ей эгалитарными установками сознания и поведения, сделали возможным "признание" женщины. Идеал Прекрасной Дамы при всей своей избыточности, осмеянный за чрезмерную романтизацию отношений полов уже в XIII веке в знаменитом "Романе о Розе", оказался значимым культурным ориентиром для европейского мира не только в средневековье, но и в Новое время и, как это не парадоксально, в эмансипированной современности.

В Средние века женщина занимала весьма
скромное место в социальной иерархии.
Время религиозного фанатизма,
обвинявшего Еву в том, что она довела
Адама до греха, поставило женщин в
незавидные условия - им приписывались
изменчивость, коварство, жадность,
лицемерие, завистливость, хитрость,
глупость и прочие нелицеприятные
качества. Считалось, что их основное (и
единственное) право - рожать детей и
заниматься их воспитанием.

Считалось, что девочка может выходить
замуж по достижении двенадцати лет,
поэтому молодая жена целиком зависела
от воли родителей или мужа, который,
как правило, был намного старше ее.
Жены и дочери не имели прав
наследования, не могли составлять
собственные завещания, а если девочку
не удавалось выдать замуж, она должна
была всю жизнь провести за стенами
монастыря.

Сквозь вековые пелены традиций и
религиозных ограничений
экзальтированного Средневековья
рисовался некий туманный, мерцающий
неразгаданной загадкой женский образ.
Так возникла легенда о Прекрасной
Даме. С относительной точностью можно
сказать, что на свет она появилась в
конце XI - начале XII века, местом ее
рождения считается южная область
Франции, Прованс

Поэты Окситании, воспевавшие
Прекрасную Даму, обычно рисовали ее
замужней. Замужество было той
непреодолимой преградой, благодаря
которой любовь приобретала
необходимую степень трагической
безнадежности. Эта безнадежность и
составляла главный предмет лирики
трубадуров. Любовь вдохновенного поэта
далеко не всегда оказывалась взаимной и
только в редких случаях завершалась
близостью. Таков был закон рыцарской
верности, предполагавший максимальную
идеализацию чувства и желательно более
полный отказ от плотского наслаждения.

Благородная возвышенная любовь - монополия рыцарства. Только женщина из
«сеньориального» класса обладала привилегией возбуждать это чувство, но никак не
простолюдинка. Есть два правила рыцарского поведения, две страсти и обязанности:
«сражаться и любить». И то и другое должно совершаться абсолютно бескорыстно.
Куртуазная любовь основана на поклонении Даме и строится по модели вассальных
отношений. Женщина в этом дуэте играет главную роль, занимает место сеньора.
Влюбленный приносит клятву своей избраннице и служит ей как сюзерену. Культ любви
включает отдельные ступени посвящения, а его центральным пунктом становится
испытание. Рыцарь служит во имя идеи, а Дама - только повод для выражения чувств и
демонстрации доблести. Интересно, что вознаграждение влюбленного как бы и не
предполагается в этой игре, во всяком случае не является основной целью. Таким образом,
характер этих отношений - платонический (хотя и реальная связь отнюдь не противоречила
духу времени). В доказательство этого следует отметить, что культ Дамы процветал при
дворах крупных сеньоров. Как правило, объектом поклонения избиралась хозяйка замка. Для
вассалов своего мужа, странствующих менестрелей, происходивших из семей бедных и
малоземельных рыцарей, она оставалась недосягаемой. Они прославляли зрелую
замужнюю женщину, не рассчитывая на взаимность.

унижениям,
чувства
возлюбленной,
простых
рубашки
мазохистскими
Добровольно
своей
и
безобидных
чтобы
вступая
дамы,
актами
чтодобиться
было
Это
вавроде
поступков,
любовное
также
подвиги
наиболее
благосклонности
вырывания
цветов
на
рабство,
таких
традиционно,
поле
ееногтей,
как
герба,
боя
рыцари
ношение
своей
или
ибега
разнообразные
кончая
подвергали
на
повелительницы.
платка,
на
турнирах,
четвереньках
самыми
ленты,
себя
совершаемые
деяния,
экзотическими
всевозможным
перчатки
и воя
начиная
по-волчьи.
в или
честь
си самых
Помимопочитателя.
воспевания
сеньоры,
культ
предполагал
реальные
действия,
подтверждающие

В мире рыцарской доблести и чести
женщины неожиданно приобретают
огромные права, возносятся в сознании
мужского окружения на недосягаемую
высоту - вплоть до небывалой доселе
возможности вершить суд над мужчиной.
Правда, все эти права и возможности
осуществлялись в очень узкой сфере
рыцарской эротики, но и это уже было
победой женщины.

Образ средневековой Прекрасной Дамы скорее эфемерный, бесплотный, нежели
реальный. Неслучайно многие
исследователи видят его истоки в
поклонении Деве Марии,
олицетворяющей чистоту и непорочность.
Любовь к Прекрасной Даме крайне редко
сопровождалась желанием близости,
ограничиваясь служением и воспеванием.
Однако определенными чертами, как
характера, так и внешности, дама сердца
все-таки должна была обладать. Как
правило, это женщина знатного
происхождения, замужняя. Именно
замужество считалось преградой, которая
придавала поклонению рыцаря черты
трагичности и безнадежности.

Соответственным было и отношение дамы
к подобному поклонению - она не
стремилась получить физическое
удовольствие, главная цель почувствовать всю прелесть служения,
оставаясь недоступной. При этом она
должна была быть обходительной со
своим поклонником, очень
приветствовались способность занять
гостей, знание поэзии. Прекрасная Дама
была необыкновенно привлекательна и
внешне. Золотистые волосы, гибкий
стан, ясный взгляд, нежный румянец,
высокий лоб - даже если рыцарь никогда
не видел повелительницы своего сердца,
он представлял ее именно такой.

Поклонение Прекрасной Даме - не
просто личное дело трубадура, это
обычай всего сословия, ведь каждый
посвященный в рыцари обязан был
избрать даму сердца и добиться
позволения служить. При этом главная
его задача - охранять свою
повелительницу и выполнять все ее
прихоти, а также регулярно произносить
клятвы в вечной любви, сражаться в ее
честь на турнирах и носить цвета ее
герба. Хорошим тоном считалась и
демонстрация рыцарем страданий,
которые он испытывает, не получая
благосклонности избранницы.

Средневековье знает два полярных взгляда на положение женщины – женщина предстает:

1) либо воплощением греховности, она изначально порочна;
2) либо в образе святой небесной красоты, Культ Прекрасной Дамы является ее земной разновидностью. Поразительно, что такие разные культурные миры существовали в одной эпохе параллельно, не пересекаясь друг с другом.

В период Средневековья женщина занимает второстепенное, подчиненное положение. Отношение к ней общества закреплено в догматах христианской религии. Основные черты морали, господствовавшей в средневековом обществе: аскетический и антисексуальный идеал, превосходство мужчины над женщиной.

Поскольку «плоть» являлась вместилищем зла, а женщина – носительницей греховного соблазна, «вне закона» оказывалась вся сфера эротического. Идеал, к которому нужно стремиться, – абсолютное воздержание, девственность, так называемый «духовный брак».

Брак становится таинством. Главной целью брака объявляется рождение детей. «Греховное вожделение» изначально исключается из семейных отношений.

«Муж есть глава жены» – слова апостола Павла говорят о патриархальном характере средневековой семьи . Церковь объявляла брак вечным и нерасторжимым, но разводы все-таки происходили, хотя и довольно редко. В классическом Средневековье поводом для развода могло стать, например, отсутствие детей. Расторжению подлежал брак, заключенный с нарушением церковных установлений, ведь в таком случае он не мог считаться таинством. Моногамия на протяжении веков остается недостижимым идеалом. Начиная с франков, знатные вельможи меняют жен так часто, как им заблагорассудится. Франкский сеньор имел столько жен, сколько мог прокормить, отмечал Эжен Эммануэль Виоле-ле-Дюк. В крупных поместьях начиная с VI в. имелись так называемые «голубятни» – дома служанок, удовлетворявших специфические запросы сеньоров.

В течение всего Средневековья существует конкубинат. Собор в Толедо в 400 г. разрешил его, рассматривая как постоянный внебрачный союз либо как неоформленный брак. Конкубинатом активно пользовалось духовенство, которому был запрещен официальный брак. Только в XVI в. светские власти положили конец данному институту.

В средневековом городе наблюдался избыток женского населения. В результате войн и междоусобиц, опасностей торговых путей мужчины погибали значительно чаще. Часть их была лишена возможности вступать в брак. В первую очередь это относится к клирикам. Первоначально безбрачие было обязательным только для монахов и высшего духовенства, но во II в. оно было распространено на все католическое духовенство (целибат). Ремесленники при вступлении в брак обязаны были доказать наличие самостоятельного заработка, поэтому цеховые подмастерья, как правило, обрекались на безбрачие. Образуется категория так называемых «вечных подмастерьев» и число холостых мужчин возрастает до ненормальных размеров. Эти обстоятельства способствовали снижению количества заключаемых браков и провоцировали развитие проституции. Средневековая проституция функционировала преимущественно в закрытой форме цеховой организации. Государство стремилось поставить ее под контроль. Дома терпимости в XIII в., как правило, являлись государственной структурой. Они содержались за счет городского совета или государя (князя). Непосредственно руководил ими управляющий, принимающий присягу и работающий под наблюдением городских чиновников. Контингент «работниц» формировался за счет торговли рабами, сводничества и сутенерства. Проституция процветала в банях, кабаках и тавернах, а также во время ярмарок, праздников, турниров, крестовых походов и т. п.

Как ни парадоксально, но церковь и государство сами повсеместно инициировали распространение убеждения в абсолютной неизбежности проституции. Являясь производной первородного греха, она неискоренима, как сам грех. Речь шла даже о некоторой пользе этого порока. Ее рассматривали как защиту от еще более опасного зла: нарушения супружеской верности, соблазнения «приличных» женщин и т. д. Поэтому власти считали полезным разумно организовывать и оказывать покровительство сей специфической торговле.

Удивительное явление Средних веков – культ прекрасной дамы. Его истоки не ясны. Обычно в воинственных культурах, прославляющих мужчину-воина, женщины оцениваются не слишком высоко. Как бы то ни было, но он представляет собой антитезу институту средневекового брака. Культ возник в XII в. Считается, что его родина – юг Франции. Он воспевает сладостное блаженство и эротическое томление. Прославление дамы сердца распространяется во Франции и Германии, его заимствуют другие страны. Прекрасной Даме поклоняются странствующие менестрели, трубадуры и миннезингеры. В XIII в. появляется куртуазный роман, получивший затем самое широкое распространение.

Благородная возвышенная любовь – монополия рыцарства. Только женщина из «сеньориального» класса обладала привилегией возбуждать это чувство, но никак не простолюдинка. Есть два правила рыцарского поведения, две страсти и обязанности: «сражаться и любить». И то и другое должно совершаться абсолютно бескорыстно.

Куртуазная любовь основана на поклонении Даме и строится по модели вассальных отношений. Женщина в этом дуэте играет главную роль, занимает место сеньора. Влюбленный приносит клятву своей избраннице и служит ей как сюзерену. Культ любви включает отдельные ступени посвящения, а его центральным пунктом становится испытание. Рыцарь служит во имя идеи, а Дама – только повод для выражения чувств и демонстрации доблести. Интересно, что вознаграждение влюбленного как бы и не предполагается в этой игре, во всяком случае не является основной целью. Таким образом, характер этих отношений – платонический (хотя и реальная связь отнюдь не противоречила духу времени). В доказательство этого следует отметить, что культ Дамы процветал при дворах крупных сеньоров. Как правило, объектом поклонения избиралась хозяйка замка. Для вассалов своего мужа, странствующих менестрелей, происходивших из семей бедных и малоземельных рыцарей, она оставалась недосягаемой. Они прославляли зрелую замужнюю женщину, не рассчитывая на взаимность.

Помимо воспевания сеньоры, культ предполагал реальные действия, подтверждающие чувства почитателя. Это подвиги на поле боя или на турнирах, совершаемые в честь возлюбленной, что было наиболее традиционно, разнообразные деяния, начиная с самых простых и безобидных поступков, таких как ношение платка, ленты, перчатки или рубашки своей дамы, а также цветов ее герба, и кончая самыми экзотическими и мазохистскими актами вроде вырывания ногтей, бега на четвереньках и воя по-волчьи. Добровольно вступая в любовное рабство, рыцари подвергали себя всевозможным унижениям, чтобы добиться благосклонности своей повелительницы.

Куртуазная любовь, как считает Ж. Дюби, – это своего рода игра. Цель этой игры – избрать себе даму сердца и завоевать ее сердце. В своей работе «Европа в Средние века» он пишет: «Чтобы проникнуть в вертоград отдохновения, приблизиться к девам в усыпанном цветами уборе, адепт куртуазности должен был оставить своего коня, свои доспехи и оружие, преобразиться в другого человека, надеть светское платье, чуть ли не уподобиться женщине. Он должен сдерживать резкость своих движений. Облачившись в нарядный костюм, он старается придать грациозность своим жестам, прибегает к тысяче галантных ухищрений, будучи при этом объектом наблюдения, критики, а в случае успеха – увенчивается, подобно победителю турнира».

Другой исследователь средневековой культуры Й. Хейзинга в своем труде «Осень Средневековья» говорит о том, что средневековое мышление воспринимало рыцарей как некий эстетический и этический идеал, который наделен благочестием и добродетелью. Однако, по его мнению, рыцарство в действительности не являло собой никакого жизненного идеала. Жизнь рыцаря есть игра подражания античным героям и рыцарям Круглого Стола. Подражание является движущей силой всех поступков рыцаря, согласно Й. Хейзинге.

В свою очередь, Ж. Дюби говорит, что «рыцарь хотел, стремился сравняться с героями эпоса, повторить подвиги своих предков» .

Рыцарь – это «герой ради любви». Любовь одевалась в благородные одежды.

Средневековье, особенно позднее Средневековье, – это время, когда жизнь высших слоев общества почти полностью сводится к светским забавам, как считает Й. Хейзинга. Жизнь строится как игра.

Своей кульминации поклонение женщине достигает в культе Девы Марии. Он распространился еще в XI в. и в XII–XIII вв. пользовался самой широкой популярностью. На Западе получает хождение легенда о непорочном зачатии Девы Марии и отмечается одноименный праздник. Дева Мария объявляется «новой Евой», искупившей грехи своей праматери, ее рассматривают как милосердную заступницу. Богородица символизирует собой образ незапятнанной девственности, чью духовную красоту мужчины религиозно превозносят.

Интересным является тот факт, что рядом с литературой трубадуров, которые воспевали женщину, распространяется антифеминистская литература – в основном в городах, начиная с XII в. Светские писатели берут на вооружение церковные взгляды на греховную сущность женщины, ее изначальную порочность. Во всевозможных фаблио бичуется женская испорченность, осмеиваются слабости и недостатки женщин: они суетны и болтливы, завистливы и глупы, спесивы и тщеславны, а их пристрастие к моде и косметике способно разорить мужей. Во всем потоке литературы того времени вряд ли можно найти доброе слово о женщине.

Кстати, что касается моды, то она оказывает свое влияние не только на женщин, но и на мужчин; как ни парадоксально и ни странно, но в Средневековье она тоже существовала.

Мода – это своего рода образец, на который ориентируется всякая цивилизация. В Средневековье мода касалась не только одежды, но и вообще всего: и манеры принимать гостей за столом, и манеры говорить, есть, пить, манеры ходить и приветствовать; и, наконец, к моде относится и то, как ухаживать за телом, за лицом и за волосами.

Один из представителей школы «Анналов» – Ф. Бродель – сообщает нам о том, что мода на прически существовала даже у мужчин. Носили ли мужчины длинные или короткие волосы, носили усы или бороду, на них, также как и на женщин, оказывала определенное влияние мода. Мода на бороду пришла из Италии – предположительно, ее ввел папа Юлий II.

Ф. Бродель говорит о том, что такие моды существовали самое большее – столетие. Однако следует заметить, что изменения, ориентированные на моду, касались в основном богатого населения; мода была там, где царила роскошь. Что же касается большинства, т. е. бедняков, то там наблюдается неподвижность. «Нет богатства – нет и возможности изменений» , – пишет Ф. Бродель. Поэтому изменения, перемены в одежде, в моде на прически в том числе, затрагивали в первую очередь высший слой.

Так, в начале XI в. в Италии было модно носить аккуратную короткую бородку. Мужчина без бороды в Средние века воспринимался как слабый и немужественный. Но с другой стороны, существовали ассоциации безбородого человека с божественной печалью, покаянием.

Итак, эпоха Средневековья была полна противоречий, как во взглядах на женщину, так и на мужчину.

Культ Прекрасной Дамы

как двигатель европейского прогресса.

Культ Прекрасной Дамы уходит своими корнями в древнейшую историю европейских народов. Свидетельства поклонения Женщине архологи находят уже в пещерах древнекаменного века. Но в современном виде этот аспект европейской цивилизации появляется и оформляется на заре Высокого Средневековья - эпохи, лежащей между разрухой Средневековья Раннего и эпохой Возрождения, по времени пересекающейся с эпохой Великих географических открытий. Благородный рыцарь, совершающий подвиги ради прекрасной дамы, и дама, вознаграждающая благородного рыцаря за подвиги. Эти персонажи вот уже, как минимум, тысячу лет фигурируют в европейской литературе. Приведем несколько примеров, преимущественно в пересказе - чтобы отделить существо, от формы. Пример первый - наиболее близкий к нам по времени. "Жил-был на окраине некоей империи бедный, скромной внешности, кавалер. Нес службу в одном из тамошних гарнизонов. Кавалер был, как уже говорилось, небогатый, наружности весьма скромной и непримечательной, но притом -- вполне благородный, мечтающий втайне о доблестных свершениях и славе. В этом же гарнизоне обитала прекрасная дама, самой природой, казалось, созданная для того, чтобы блистать в столичных салонах. Дама эта отнюдь не смирилась с приговором судьбы, обрекшим ее на прозябание в захолустье. Героиня наша имела план, целью имеющий, вырвать ее из прискорбного прозябания и ввести в высшее общество империи. Однажды означенная прекрасная дама явилась к нашему скромному, но благородному герою с просьбой, выраженной не прямо, но достаточно ясно. В гарнизоне сложилась ситуация, ставящая под удар жизненные планы прекрасной дамы. Дабы отвести этот удар, кавалер должен пожертвовать своей жизнью. Кавалер согласился удовлетворить просьбу дамы, и был за это вознагражден ночью ее любви. Наутро он погиб, выполнив данное даме обещание." Надо сказать, что мало кто узнает в таком изложении сюжет купринского "Поединка". Мы все как-то привыкли считать, что Куприн в этом своем произведении разоблачает всяческие неполадки в российской армии(в той еще - ,царской, армии). Тем не менее никто не может сказать, что сюжет "Поединка" пересказан неверно. Просто не похож как-то скромный поручик Ромашов из захолустного гарнизона на тех рыцарей, к которым мы привыкли по романам Дюма и Вальтер Скотта. Рыцарей в латах, с плюмажами и гербами, бросающих друг другу перчатки и выходящих на поединки. Хотя и перчатку бросил, и на поединок вышел, и погиб на нем - ради прекрасной дамы. Ладно, приведем следующий пример, с антуражем более традиционным. Время действия - эпоха крестовых походов. Место действия - Ближний Восток. Источник инфомации - жизнеописания трубадуров, изданные Российской Академией Наук в 1993, году в серии "Литературные памятники", источник вполне солидный и заслуживающий доверия(с одной только поправкой - это литературный, а не исторический источник). Действующие лица: Некая дама - прекрасная(больше про нее по существу ничего не известно, но и того, что дама прекрасная, для развития сюжета вполне достаточно). Бертран де Борн - рыцарь-крестоносец и поэт-трубадур. Основная специальность - подвиги, воспитание юношества в благородных правилах и воспевание прекрасных дам. Больше сказать, собственно нечего. (О реальном Бертране де Борне можно было бы порассказать и побольше. Это сделал, в частности, Данте, поместивший его в свой Ад. Там де Борн присутствует в весьма экстравагантном виде: обезглавленное тело его держит за волосы собственную отрубленную голову. Голова озвучивает детали из биографии прославленного трубадура. Детали, несколько выходящие за рамки обозначенной нами выше специальности). Саладин - султан Египта и Сирии, предводитель сарацинов-мусульман, воюющих с крестоносцами, - "отважен, щедр, обходителен; душа его была благородна, так что всякий, кому довелось жить в его время на свете, сказал бы, что он сама доброта без единого пятнышка и изьяна" - характеристика тем более впечатляющая, что исходит из лагеря воюющей с Саладином стороны. Получив такую характеристику на Саладина, Бертран де Борн пожелал лично с ним познакомиться и узнать, каким образом достиг он таких высот рыцарственности. Для чего отправился в лагерь Саладина(подобные вещи тогдашние правила войны допускали - воюющим сторонам случалось, так сказать, дружить домами; Саладин - человек, действительно исключительно благородный, установлению таких правил очень способствовал; правил, - превращающих для рыцрей войну в опасный, но спорт). В ходе произошедшей беседы де Борн узнал, что означенных высот рыцарственности Саладин достиг, прислушиваясь к мнению мудрых советников. Вполне естественно, что рыцарственный мусульманин получил совет и от своего гостя из лагеря противника. Наш источник следующим образом освещает смысл этого совета: "... Бертран ему посоветовал полюбить истинной любовью одну даму, которая тогда была самою лучшею на свете, и добавил, что любовь затем вложит в него стремление совершить и деяния еще более славные". Благородный султан ответил в том смысле, что вопрос этот у него, в общем-то, решен: "Саладин ответил, что у него, как среди них это принято, много женщин и девушек, достаточно привлекательных и очень красивых, и что каждую из них он любит как должно." Трубадур вынужден был разьяснить султану принципиальную разницу между истинной любовью и исправным посещением гарема. Разьяснение это имело далекоидущие, широко-масштабные последствия: "Мессер Бертран разьяснил ему, что это отнюдь не любовь, и обрисовал истинную любовь. И как только он рассказал Саладину об этом, того тотчас же охватила чистая и пламеная любовь к упомянутой выше даме. В течение долгого времени Саладин не мог измыслить и представить, как бы ему обьясниться с этой дамой или ее увидеть, и не знал, как ему это осуществить(ибо та была христианкою и обитала в земле, с которою Саладин пребывал в жестокой войне). Наконец, он поспешил отправиться к своему войску в ту землю, где находилась дама, и там соорудил многочисленные метательные машины и применил все потребное для того, чтобы жители этой земли возможно скорее пришли к соглашению с ним. Но те, кто затворился в городе, как полагается людям отважным, не пожелали ни заключать соглашения с Саладином, ни вступать с ним в словесные препирательства, из-за чего он со всех сторон обложил этот город осадою и приказал его разгромить, так что почти все наружные стены рухнули на землю, и осада продолжалась так долго, что у тех, кто его защищал, окончились сьестные припасы." Наконец дама, из-за которой разгорелся весь этот сыр-бор, попросила Саладина о встрече, на которой поинтересовалась, что собственно происходит, зачем и - почему? Саладин чистосердечно, признался - так мол и так - влюбился горячо. Дама и сама об этом догадывалась, да и кто бы не догадался, ввиду столь серьезного изьявления чуств. Она обнадежила своего поклонника, но дала понять, что для начала надо бы осаду с города снять и войска от него подальше отвести. Саладин осаду снял, войка отвел и даже компенсировал городу материальный ущерб. После чего произошел обещанный дамой хэппи энд (наш источник информации обозначает его термином "сладостное завершение"). Не правда ли - странновато все это выглядит с точки зрения современного человека. Какая-то странная форма любви с применеием тяжелой осадной артиллерии. Впрочем, любовь, которая описана в купринском "Поединке" тоже выходит за рамки обычных, мы бы сказали естественных, отношений между мужчиной и женщиной. Можно бы сказать, что Ромашов сознательно и добровольно оплачивает своей жизнью ночь любви(подобно легендарным любовникам Клеопатры, об этом хорошо в "Египетских ночах" Александра Сергеевича Пушкина). Но нет - рыцарственный поручик никаких условий даме не ставит, прекрасная Шурочка по собственной инициативе вознаграждает своего рыцаря. (Для тех кто, давно читал Куприна, напомним ситуацию: муж Шурочки имеет шанс сдать экзамен в Академию Генерального Штаба и сделать карьеру, вырвавшись вместе с женой из беспросветности захолустной гарнизонной жизни. По гарнизону ползут слухи об отношениях Ромашова и Шурочки. Создается коллизия, в которой офицерский суд чести обязывает Ромашова и шурочкиного супруга драться на дуэли. Если Ромашов убьет своего противника, Шурочка теряет шанс вырваться из захолустья. Обьяснив это Ромашову, она просит его пощадить мужа, обещая попросить его об этом же. Но и она и Ромашов понимают, что кто-то из дуэлянтов непременно будет убит. Ромашов обещает даме исполнить ее просьбу и исполняет общанное, а сам погибает на дуэли). Но право, все таки странно расматривать культ Прекрасной Дамы, как, скажем так, нетрадиционную форму любви. Все становится на свои места, если рассматривать культ Прекрасной Дамы, именно как культ. Как своеобразную религию, в основе которой лежит поклонение женщине. А для понимания всякой религии необходимо ясно представлять - какое место занимает предмет поклонения в общей системе Мироздания. Что ж, поговорим о месте женщины (а заодно и мужчины) в общей картине Мироздания. Начнем с формулировки этой проблемы, принадлежащей шестилетнему мальчику. Источник информации - публикация шестидесятых годов в "Литературной газете", имя мальчика в публикации не содержалось. Поэтому будем считать, что автором формулировки есть та Истина, которая, как известно, глаголет устами младенцев. Формулировка эта выглядит следующим образом: " Мама - красивая, а папа - работает". Более развернутый вариант этой формулировки принадлежит выдающемуся испанскому философу минувшего уже двадцатого столетия Хосе Ортеге-и-Гассету. Ортега-и-Гассет полагал, что женщины, как существа прекрасные и гармоничные, обладают ценностью сами по себе, а мужчины обретают ценность, лишь борясь за определенное место в жизни, то-есть в зависимости от того, какие социальные функции они выполняют, и - как они их выполняют. Такая точка зрения в общем согласуется с современными представлениями о биологической роли мужского и женского пола. В соответствии с этими представлениями женский пол является хранителем природной гармонии, а пол мужской является исходным сырьем для внесения в эту гармонию корректив. Корректив, которые постоянно требует жизнь. Какие именно коррективы жизнь требует, определяет женское чутье. Чутье, которое руководит женщинами при выборе мужчин, от которых они стремятся иметь детей. Гармоничность и красота женского пола - ценность, не требующая какого-либо дополнительного подтверждения, представителям же мужского пола приходится прилагать усилия, для того чтобы доказать, что они достаточно хорошо служат определенным целям и задачам. Цели и задачи могут быть самые разные - иногда нужны странствующие рыцари, иногда домоседы. Женское чутье позволяют определить, какого рода цели и задачи наиболее актуальны, и кто из представителей пола сильного лучше служит этим целям и задачам. Ну а красота дарована природой женскому полу, чтобы вознаграждать представителей пола мужского за ревностную службу этим атуальным целям и задачам. (Вознаграждать тем способом, каким прекрасная Шурочка вознаградила поручика Ромашова. "Поединок" заканчивается гибелью рыцарственного поручика, и мы не знаем, был ли похож на него первенец Шурочки и ее перспективного штабс-капитана. Воможно, физически и не был похож. Но ведь женщины не только рожают детей, но и воспитывают их). В истории Средневекого Запада культ Прекрасной Дамы впервые получил выражение в поэзии трубадуров, крупным представителем которых был упоминавшийся только что Бертран де Борн. Помимо собственно поэзии в рамках культа Прекрасной Дамы создавались и произведения философские, в частности всякого рода "Предписания любви" и высокоученые комметарии к ним. В одном из таких латинских комметариев, выдвигается концепция, весьма схожая с концепцией Ортеги-и-Гассета. Приводим с небольшими сокращениями соответсвующую цитату: " По известной причине король Французский проявлял исключительное внимание к жене одного рыцаря. Что побудило короля к этому? Графиня де Диа сказала, что мужчины почтительно относятся к дамам из-за того, что те заслуживают этого, ибо превосходят их благородством. Бертран спросил ее, почему она так считает, и она ответила: "Потому что мужчина сотворен или создан из глины и грязной земли, а женщина создана из благороднейшего человеческого ребра, уже очищенного попечением Господа", и доказывала это, сравнивая руки того и другого пола. Вот почему мужчина, словно наемный слуга, который должен услужать женщине , был создан отважным и сильным ; женщина, однако, поскольку ей должно господствовать и стремится лишь к благородному и прелестному, была создана нежной и прекрасной, и Бог позаботился вложить в нее только то, что способствует ее красоте. Вот почему, сказала она, жены пребывают у себя дома, тогда как мужья сражаются и предаются трудам. .... Почести, воздаваемые дамам, заслужены ими, ибо благодаря их любви порождается все, что ни есть на земле добродетельного." Вот такая схема - прекрасный пол, в силу своей природы, "стремится лишь к благородному и прелестному", для реализации своих устремлений он берет на службу пол сильный, вознаграждая его своей любовью, благодаря которой поэтому и реализуется "все, что ни на есть дородетельного". С позволения читателей мы не будем здесь рассматривать очень непростой вопрос: должны ли современные мамы работать, или же им надлежит, сидя дома, своей красотой побуждать к усиленной работе пап. Давайте вернемся в Высокое Средневековье, на заре которого оформился культ Прекрасной Дамы. Вернемся и посмотрим, что этот культ дал Западу такого, что способствовало покорению Океана. Ведь эпоха Великих географических открытий следует за Высоким Средневековьем, вплотную примыкает к нему. Рассматривая культ Прекрасной Дамы, нельзя не заметить, какую роль в нем играет служение. Служение рыцаря даме. Можно сказать даже больше - в культе этом присутсвует система определенных служебных отношений. Остановимся на том, как и чем в рамках этой системы вознаграждается служба. Ответ достаточно очевиден - служба рыцарей вознагораждается красотой, прелестью и любовью дам. Возникает и другой вопрос - кого допускают к службе, а следовательно и к награде за нее? То-есть о кадровой политике. О кадровой политике культа Прекрасной Дамы. А почему нет? Мы ведь договорились рассматривать этот культ именно как культ, как некую религию. В первой части мы писали о кадровой политике буддизма. И о кадровой политике католицизма(в кадровой политике католицизма интересы прекрасных дам играли не последнюю роль - безбрачие духовенства приводило часто к повышению статуса определенных категорий дам). Пора поговорить и о кадровой политике культа Прекрасной Дамы. То-есть попросту о том, каким мужчинам отдавали предпочтение дамы - служительницы... нет не служительницы - божества этого культа. На этот вопрос можно получить ответ, изучая приговоры так называемых судов любви. (Были такие суды при дворе Алиеноры Аквитанской, матери Ричарда Львиное Сердце и жены Генриха II Английского. Для того, чтобы стать женой Генриха, Алиенора развелась с еще одним королем - Людовиком VII Фрацузским. Развод по тем временам был актом более сложным, чем смена подданства, но Алиенора этот вопрос сумела решить. Весьма показательно, что одним из решений суда любви, права законных мужей на любовь их жен выводились из-под его юрисдикции). Другой важный источник информации по затронутому нами вопросу - жизнеописания трубадуров - главных служителей культа Прекрасной Дамы и, соответственно, - соискателей наград за служение. Судя по этим источникам кадровая политика культа Прекрасной Дамы была весьма демократичной - трубадурами были представители самых разных социальных слоев - от сыновей печников до коронованых особ(сохранились, к примеру, поэтические произведения Ричарда Львиное Сердце). Но все они мыслили себя, принадлежащими к рыцарскому сословию. Сословию, включавшему наряду с королями и владельными принцами также и людей, все достояние которых заключалось в "счастливом клинке" - как у мушкетеров Дюма. Людей, про которых говорилось, что они такие же дворяне как король, просто они - беднее короля. Достойно внимания, что одно из решений суда любви определяет, и аргументирует, что не зазорно бедному рыцарю любить богатую даму(классический пример из того же Дюма - отношения Арамиса с госпожой де Шеврез). Самым разным рыцарям дарили свою благосклонность прекрасные дамы. Два требования были обязательными - доблесть и то, что обозначалось термином вежество. Термин этот можно перевести как приобщеность к культуре - хотя бы внешней культуре. Но не только внешней - среди служителей культа Прекрасной Дамы встречались самые блестящие умы той эпохи. А доблесть и приобщеность к культуре, стремление к Знанию были качествами необходимыми не только для покорения женских сердец, но и для покорения Океана. Так что можно сказать, что прекрасные дамы Высокого Средневековья готовили и воспитывали кадры для этого великого подвига Европы. Но этим не ограничивается значение культа Прекрасной Дамы в подготовке Великих географических открытий. Подвиги великих мореплавателей были бы невозможны, если бы в европейском обществе не было мощного фактора, определяющего стремление к переменам. Фактора, тесно связанного с культом Прекрасной Дамы. Фактор этот - мода. Значение этого фактора, по-видимому, очень хорошо понимал Петр Первый, энергично внедрявший не только западные технологии, но и западную моду. Высоко оценивает роль моды в прогрессе Европы Фернан Бродель. Приведем некоторые его высказывания по этому вопросу, которому в "Структурах повседневности" посвящена специальная глава. Название главы весьма показательно - " Была ли мода легкомысленна?". Сначала Бродель приводит мнения, в пользу положительного ответа на этот влпрос. Первое из этих мнений принадлежит французу 18 века - века Просвещения - Себастьяну Мерсье, которого Бродель характеризует как "хорошего наблюдателя, способного бытоописателя, но, конечно,не очень крупного мыслителя". В 1771 году Себастьян Мерсье писал: " Я боюсь приближения зимы по причине суровости этого времени года... Именно тогда зарождаются шумные и безвкусные общества, где нелепо царят все ничтожные страсти. Вкус к легкомыслию диктует законы моды. Все мужчины превращаются в изнеженных рабов, целиком подчиненных женским капризам". Снова мы видим подчинение мужчин женщинам - характернейшую черту культа Прекрасной Дамы. Мерсье позволяет себе по этому поводу морализировать - он говорит "о вкусе к легкомыслию" и одновременно о безвкусице и нелепых страстях. Бродель отмечает склонность этого автора к морализированию, не числит его в глубоких мыслителях и предостерегает читателя от того, чтобы принимать мнения Мерсье безоговорочно на веру. Что ж, мы и сами постоянно предостерегаем читателя от излишней доверчивости к любой информации и к любым мнениям, в том числе - и к нашим мнениям. Поскольку излишняя доверчивость мешает самостоятельному анализу. Анализу информации, которая должна играть скромную роль информации к размышлению, - не более того. Теперь, в порядке информации к размышлению приведем еще одно мнение о легкомысленности моды. Мнение это принадлежит японцу, жившему примерно за два столетия до Себастьяна Мерсье. "Секретарь ставил испанцам в упрек их гордость, их преувеличенное мнение о себе, а потом - слово за слово - коснулся их манеры одеваться, "разнообразия их костюмов - области, в коей испанцы столь непостоянны, что-де каждые два года одеваются на иной лад." Как же не приписать эти изменения их легкомыслию и легкомыслию правителей, допускающих такие злоупотребления? Что касается секретаря, то он мог бы показать, "опираясь на свидетельства традиции и старинные бумаги, что его народ более тысячи лет не изменял своего костюма". Мнение это высказывает секретарь сёгуна - наследственного военного диктатора тогдашней Японии(впрочем "сёгун" можно перевести и как "генералиссимус"). Секретарь сёгуна это, конечно, не Генеральный серетарь, но - лицо официальное и достаточно высокопоставленное. Так что второе приведенное нами мнение о легкомыслии моды отражает, по всей видимости, определенную политическую линиию. На эту мысль наводит и пассаж относительно легкомыслия власти, не принимающей строгих мер против беспредела моды. Надо сказать, что не только в средневековой Японии генералиссимусы, вознесенные на вершину власти секретари и их верные соратники считали своим священным долгом употреблять власть для обуздания "ничтожных страстей, диктуемых законами моды". Непохоже, что в этой великой борьбе побеждают генералиссимусы. Скорее наоборот. Потерпели поражение и сёгуны. Правда, в этом случае в спор власти и моды вмешалась морская артиллерия. Вмешалась на стороне моды и прочих "излишеств всяких нехороших", присущих западной цивилизации. Конкретно это выглядело так - правительство США, давно и бесповоротно попавшее под башмак моды и тесно связанной с ней рыночной экономики, в середине 19 в. предложило сёгунам открыть для западной торговли японские порты. Сёгуны долго не могли поступиться принципами и лишь бомбардировка с моря помогла их переубедить. Переубедить ценой разрушений и человеческих жертв - далеко не единственных человеческих жертв, принесенных ради торжества в мире европейской цивилизации. О том, как развивались события японской истории после насильственного открытия страны для западной культуры сказано в конце первой части нашей книги(надемся, что вы прочитаете, или уже прочиталм, и эту ее часть). Позволив себе процитировать героя незабвенной "Кавказской пленницы", мы отнесли моду к излишествам западной цивилизации. К излишествам "нехорошим", если стать на позицию сёгунов и, очасти, Себастьяна Мерсье. По поводу последней характеристики поговорим чуть попозже, а покамест остановимся на положении о том, что мода есть излишество, по преимуществу Западной цивилизации. В цивилизациях восточных это явление не играло такой важной роли, хотя, конечно же, - имело место. Это положение присутствует у Фернана Броделя, который привлекает для этого наряду с только приведенным японским примером, другие восточные - связанные с бытом жителей Ирана и Османской империи. Надо сказать, что Бродель в общем не отрицает, что мода связана с некоторой "легкостью в мыслях", с беззаботностью. Но, похоже, эту легкость и беззаботность он считает премуществом Запада. Во всяком случае такое впечатление складывается при чтении некоторых мест из его фундаментального труда. Такого, например, места: " На самом-то деле будущее принадлежало, пусть даже в силу простого совпадения, обществам, достаточно беззаботным, чтобы беспокоиться об изменении цвета, материала и покроя костюма, а также порядка социальных категорий и карты мира, - иными словами, обществам, порывавшим со своими традициями. Ибо все неразделимо. Разве не говорит Шарден об этих персах, что они "вовсе не заинтересованы в новых изобретениях и открытиях", что они верят, будто обладают всем, что потребно для нужд и удобства жизни, и тем довольствуются"? Достоинства и оковы традиции... Быть может, чтобы открыть дорогу инновации, орудию всякого прогресса, требовалась определенная неугомонность, относившаяся и к одежде, к фасону обуви и прическам?". Как видим, у Броделя одной строкой идет беспокойство и о покрое одежды и о карте мира. Цивилизации, способной проявлять такое беспокойство, выходя за рамки устоявшихся традиций, принадлежало будущее. Понятно, что речь идет о европейской цивилизации, включившей в свой менталитет культ Прекрасной Дамы. Культ, частью которого безусловно является мода. Бродель приводит красноречивый пример того, как господство в мире моды, обеспечивает и господство на мировом рынке: " Фабриканты лионских шелков воспользовались в XVIII в. тиранией французской моды, чтобы навязать за границей свою продукцию и устранить конкуренцию. Их шелковые изделия были великолепны, но итальянские ремесленники воспроизводили их без труда, в особенности, когда распространилась практика высылки образцов. Лионские фабриканты нашли быстрый ответ: они стали содержать рисовальщиков, так называемых "иллюстраторов шелка", которые каждый год полностью обновляли образцы. Когда копии[итальянская подделка лионских шелков] поступали на рынок, они оказывались уже старомодными." Вряд ли лионские фабриканты, господствовашие на рынке с помощью моды, считали ее излишеством, а тем более "излишеством нехорошим". Скорее они считали ее мощным оружием устранения конкурентов. Оружие это, заметим себе, ковалось в храмах Прекрасной Дамы. Такими храмами были, в частности, те салоны, о которых пишет Себастьян Мерсье. Салоны, в которых мужчины становились рабами женских капризов. Мерсье называет этих мужчин изнеженными. Это не вполне справедливо. Разные там бывали мужчины. Бывали и очень неслабые. Бывал там, к примеру, некий лейтенант Наполеон Бонапарт. На последующих этапах своей карьеры этот молодой человек отстаивал позиции французской моды на мировом рынке, прибегая к средствам очень сильным - от дипломатии до артиллерии. Гармоническое сочетание этих средств присутствовало, в частности, в проекте совместного французско-российского похода на Индию. (Об этом проекте мы тоже пишем в первой части нашей книги). Но не экономикой единой живы цивилизации. Рассказав о том, как лионские фабриканты оружием моды боролись с итальянскими конкурентами-фальсификаторами, Бродель пишет дальше: "Мода была равным образом и поиском нового языка, чтобы отринуть прежний, способом для каждого поколения отрицать предыдущее и отличаться от него(по меньшей мере если речь шла об обществе, где существовал конфликт поколений). Текст, восходящий к 1714 г. утверждал: "От портных требуется больше труда для выдумки, чем для шитья". Но в Европе проблема как раз в том и заключалась, чтобы изобретать, оттеснять устаревший язык". Изобретать, чтобы выйти на новые, неведомые просторы моды, как выходила Европа - Владычица Океана на его неведомые доселе просторы. Искать новые непростые решения - "через Альпы" или вокруг Африки. Мода тоже служила тем, кто ринулся в Неведомое. А может наоборот - не служила, а взяла на службу, на службу культу Прекрасной Дамы. Потому что Красота - наверное, все-таки цель, а не средство. На этом, читатель, позвольте поставить точку. Потому, что авторы чуствуют, что их, как говорил Остап Берта Мария Бендер, понесло. Понесло в неведомые просторы. Неведомые и беспредельные. А размеры нашей книги имеют, увы, пределы. Быть может мы напишем о культе Прекрасной Дамы отдельную книгу, может быть даже серию книг. Очень хочется! Но... Кроме слова "хочется" есть, увы, и слово "надо". А нам надо ставить точку и переходить к завершающей части. До этого мы излагали материал очень широко - и во времени и в пространстве. Поэтому - получилось несколько схематично. А в этой, последней, части дается развернутый портрет Европы, только что вступившей в эпоху Великих географических открытий.

Культурология: конспект лекций Еникеева Дильнара

ЛЕКЦИЯ № 23. Культ прекрасной дамы в средние века

Средневековье знает два полярных взгляда на положение женщины – женщина предстает:

1) либо воплощением греховности, она изначально порочна;

2) либо в образе святой небесной красоты, Культ Прекрасной Дамы является ее земной разновидностью. Поразительно, что такие разные культурные миры существовали в одной эпохе параллельно, не пересекаясь друг с другом.

«Муж есть глава жены» – слова апостола Павла говорят о патриархальном характере средневековой семьи. Церковь объявляла брак вечным и нерасторжимым, но разводы все-таки происходили, хотя и довольно редко. В классическом Средневековье поводом для развода могло стать, например, отсутствие детей. Расторжению подлежал брак, заключенный с нарушением церковных установлений, ведь в таком случае он не мог считаться таинством. Моногамия на протяжении веков остается недостижимым идеалом. Начиная с франков, знатные вельможи меняют жен так часто, как им заблагорассудится. Франкский сеньор имел столько жен, сколько мог прокормить, отмечал Эжен Эммануэль Виоле-ле-Дюк. В крупных поместьях начиная с VI в. имелись так называемые «голубятни» – дома служанок, удовлетворявших специфические запросы сеньоров.

Рыцарь – это «герой ради любви». Любовь одевалась в благородные одежды.

Ф. Бродель говорит о том, что такие моды существовали самое большее – столетие. Однако следует заметить, что изменения, ориентированные на моду, касались в основном богатого населения; мода была там, где царила роскошь. Что же касается большинства, т. е. бедняков, то там наблюдается неподвижность. «Нет богатства – нет и возможности изменений», – пишет Ф. Бродель. Поэтому изменения, перемены в одежде, в моде на прически в том числе, затрагивали в первую очередь высший слой.

Итак, эпоха Средневековья была полна противоречий, как во взглядах на женщину, так и на мужчину.

Из книги История проституции автора Блох Иван

ГЛАВА СЕДЬМАЯ ПРОСТИТУЦИЯ В СРЕДНИЕ ВЕКА. ФОРМЫ ПРОСТИТУЦИИ Выше мы уже указывали, что в средние века на Западе преобладала бордельная, а на Востоке – вольная проституция. Публичный дом типичен для Запада, а гетеризм – для Востока. Можно даже сказать, что гетера

Из книги История красоты [Отрывки] автора Эко Умберто

ГЛАВА ВОСЬМАЯ ПРОСТИТУЦИЯ В СРЕДНИЕ ВЕКА. НАДЗОР И БОРЬБА С НЕЮ В средние века государственная регламентация и контроль над публичными домами развились в систему, урегулированную до малейших подробностей, в своего рода бухгалтерию о каждом публичном доме и о каждой

Из книги Культурология: конспект лекций автора Еникеева Дильнара

Из книги Цивилизации Древнего Востока автора Москати Сабатино

2. Представления о культуре в Средние века Можно выделить следующие особенности средневековой культуры: 1) на смену представлениям о вечности Космоса и подчинении ему Богов пришло представление о едином Боге. Бог считается творцом мира, единственной подлинной

Из книги Еврейский мир автора Телушкин Джозеф

Из книги История и культурология [Изд. второе, перераб. и доп.] автора Шишова Наталья Васильевна

Часть третья: Средние века Глава 85. Мухаммад (571–632) В юности Мухаммад был искренне предрасположен к евреям и иудаизму: он охотно соглашался, что его знание о Б-ге идет от них. Позднее, в Коране, он упоминает имя Моше более ста раз и заявляет, что арабы произошли от патриарха

Из книги Японская цивилизация автора Елисеефф Вадим

Из книги Затерянные миры автора Носов Николай Владимирович

Средние века К счастью, недостаток гражданского образования восполняли монахи. Монахи дзэн-буддистских монастырей Пяти Гор (Годзан) в Киото сумели сохранить интеллектуальную традицию в период, когда существование мысли в особенности страдало от всеобщих волнений,

Из книги Средневековье и деньги. Очерк исторической антропологии автора Ле Гофф Жак

Йезд - путешествие в средние века И мы вошли в ворота этого дворца И увидели обширное пространство, Подобное широкому и большому двору, И вокруг этого двора было много высоких дверей. Тысяча и одна ночь. Сказка о Синбаде-мореходе Иран часто изображают средневековым

Из книги Заrадки старой Персии автора Непомнящий Николай Николаевич

Из книги История ислама. Исламская цивилизация от рождения до наших дней автора Ходжсон Маршалл Гудвин Симмс

Из книги Петербургские ювелиры XIX века. Дней Александровых прекрасное начало автора Кузнецова Лилия Константиновна

Из книги Два лица Востока [Впечатления и размышления от одиннадцати лет работы в Китае и семи лет в Японии] автора Овчинников Всеволод Владимирович

Из книги Индивид и социум на средневековом Западе автора Гуревич Арон Яковлевич

Немного истории… Прототип английского ордена Подвязки – чулочная подвязку прекрасной дамы или импровизированный штандарт полководца? Уже на протяжении почти семи столетий многих смущает загадка гривуазного названия, не говоря уже о странном девизе и нескольких,

Из книги автора

Детство в Средние века? «Индивидом рождаются, личностью становятся, индивидуальность отстаивают», – эти слова психолога, уже приводившиеся выше, указывают на то, что личность представляет собой величину динамическую, меняющуюся на протяжении жизни человека. Поэтому