Адмирал касатонов сохранил для россии черноморский флот и севастополь. Касатонов Игорь Владимирович: биография Командующий черноморским флотом в 1991 1992 годы
Благодаря второму - адмиралу флота Владимиру Афанасье-вичу - советские подлодки совершили невозможное. А третий Касатонов, самый старший - Афанасий , защищал Россию ещё в Первую мировую.
Сейчас на службу заступило уже четвёртое поколение Касатоновых. Но обо всём и обо всех о них по порядку.
«Присягой не торгую»
Главный наш герой - Игорь Касатонов - развал страны в 1991 г. встретил в должности командующего Черноморским флотом. Тогда сразу после принятия «Беловежских соглашений» из Киева стали требовать, чтобы черноморцы присягнули на верность Украине. На что К-асатонов ответил: «Присягой не торгую».
«Я не понимал, почему Черно-морский флот должен стать украинским, а Сева-стополь - город славы русских моряков - превратиться в украинский город, - рассказывает «АиФ» адмирал Игорь Касатонов. - Ситуация, когда я должен был встать под знамёна гетмана, казалась мне абсурдной.
После распада СССР проговаривалась идея, что вошедшие в СНГ государства, будучи суверенными, сохранят единый флот. В реальности же Украина действовала исключительно в своих интересах. СНГ было образовано 8 декабря 1991 г., а уже 11 декабря меня вызвал в Киев президент Кравчук с требованием организовать на Черноморском флоте принятие украин-ской присяги». Касатонов этого не сделал - наоборот, издал свой приказ, запрещавший подчинённым (ЧФ насчитывал тогда 92 тыс. военных) присягать У-краине. Одновременно выступал по местному ТВ, разъяснял, что присягу офицер даёт один раз в жизни, говорил, что Сева-стополь русский город, что Россия правопреемница СССР, значит, и Черноморский флот россий-ский.Авторитет адмирала в Сева-стополе да и во всём Крыму был колоссальным. Касатоновых здесь знали как морскую династию, судьба которой не раз переплеталась с историей полуострова. Так, отец Игоря Владимировича, адмирал флота Владимир Касатонов, занимал должность командующего Черноморским флотом в 1955-1962 гг. А сам Игорь Касатонов закончил в Севастополе военно-морское училище. «Правда, я выбрал надводный флот, а отец был подводником и единственным в истории советского флота адмиралом, который последовательно командовал тремя флотами - Балтийским, Черноморским и Северным. В 1963 г. под руководством отца, командовавшего в то время Северным флотом, прошёл уникальный поход атомной подводной лодки -(К-181) п-одо льдами Арктики. Тогда впервые в истории подлодка всплыла на Северном полюсе».
Владимир Афанасьевич Касатонов. Фото: РИА Новости / Мичурин
Блокада полуострова
Отец Игоря Касатонова был переведён на Чёрное море приказом маршала Жукова , тогдашнего министра обороны, через год после передачи полу-острова Хрущёвым Украине. Адмирал вспоминает, как, ещё будучи курсантом севастопольского училища, уже слышал разговоры горячих голов про «украин-ский флот и украинский Крым». Знание реальной обстановки помогло Игорю Владимировичу грамотно действовать в судьбоносные для Крыма 1991-1992 гг., когда полуостров не мытьём, так катаньем старались оторвать от России. Украинское руковод-ство тогда начало блокировать приток со стороны России грузов, продовольствия, а главное - российских призывников. Но Касатонов нашёл выход: «В течение 1992 г. я доставил из России 5 тыс. новобранцев на боевых кораблях из Новороссийска. Из-за этого киевские власти завели на меня несколько уголовных дел».
В то время адмиралу была крайне необходима личная встреча с Президентом России Борисом Ельциным. Она состоялась в Новороссийске благодаря главнокомандующему ОВС СНГ маршалу Шапошникову. «Далеко не все в тогдашнем руководстве страны разделяли мнение, что Россия должна оставить за собой Черноморский флот, - вспоминает Касатонов. - Однако Ельцин согласился с моими доводами. Черноморцы получили его поддержку».
Семью прятал на корабле
Всё это время у Касатонова не было ни дня, чтобы Киев не прислал к нему очередных эмиссаров. «Однажды запросил встречу руководитель украинского КГБ. Начал спрашивать, кто за мной стоит. Я ответил: «Никто». В с-воих дейст-виях я руководст-вуюсь исключительно интересами России, воин-ским долгом и ответст-венностью перед подчинёнными и севастопольцами. Потом я узнал, что накануне в Киеве прошло заседание Совбеза, на котором определили: единст-венное препятствие в передаче ЧФ Украине - адмирал Касатонов. Обговорили даже варианты моего устранения, в том числе компромат и физическое уничтожение. Компромата не обнаружили. В какой-то момент российская разведка предупредила: будьте особенно осторожны, возможно покушение. Всё это время жена и сыновья-старшеклассники оставались в Севастополе. В самые напряжённые моменты прятал их на корабле «Ангара».
Поняв, что вариант с по-вторной присягой не проходит, украинские власти решили дейст-вовать в лоб. В апреле 1992 г. президент Кравчук издал указ, переподчинявший ЧФ Украине. «Одновременно украинской стороной готовился захват штаба флота в Севастополе. Я, в свою очередь, усилил его охрану подразделениями морской пехоты на бэтээрах, - вспоминает адмирал. - Москва, узнав о дейст-виях Киева, дала симметричный ответ - Ельцин издал указ, которым определял юрисдикцию ЧФ как россий-скую. Почувствовав серьёзность российских намерений, Украина не пошла на обост-рение. Обо-шлось без жертв».
Решение о том, что российский флот остаётся в Крыму и Севастополе, было принято 3 августа 1992 г. в Ялте и подписано присутст-вовавшими там Ельциным и Кравчуком. «К тому моменту, несмотря на все усилия украинской стороны, присягнувших на верность К-иеву среди офицеров ЧФ в 1991-1992 гг. оказалось не более 5% от всей численности офицерского состава флота, - рассказывает адмирал Касатонов. - Кравчук в ходе обсуждения соглашения несколько раз требовал убрать меня с Черноморского флота. Видимо, ради подписания документа ему это пообещали. В Москву меня отправили в декабре 1992 г. - как оказалось, на повышение. Покидая тогда пост командующего, я жалел о том, что мы не сумели отстоять наши базы в Одессе и Измаиле. Ведь Черноморский флот базировался не только в Крыму».
Сейчас Игорь Владимирович служит в Генштабе ВС РФ. Служат и его сыновья - Александр и Кирилл . В прошлом году в их семье произошло важное событие: в с. Беленихино (Белгородская обл.), на родине дедушки адмирала, полного георгиевского кавалера Афанасия Касатонова, был открыт Музей военной династии Касатоновых. Орден Святого Георгия - самая почётная военная награда дореволюционной России. Полному кавалеру этого ордена (имеющему все 4 его степени) первым должен был отдавать честь даже фельдмаршал. Афанасий Касатонов стал обладателем четырёх Георгиев благодаря беспримерной храбрости на полях Первой мировой войны. Он служил унтер-офицером Уланского полка императрицы Александры Фёдоровны. После событий 1917 г. о прошлых заслугах не распространялся, был служащим, воспитывал с женой четверых сыновей и дочку. Сыновья Владимир , Фёдор и Яков в Великую Отечественную воевали на Балтийском флоте. Фёдор погиб в боях. Владимир, будущий адмирал флота и Герой Советского Союза (его наградят в 1966 г. за развитие атомного флота), в 1945 г. был участником знаменитой Ялтинской конференции. И уже в новейшей истории России, в 1991-1992 гг., которые негласно окрестили «третьей обороной» Севастополя, лучшие свои качества проявил внук, Игорь Касатонов. Уже после крымских событий, в 1996 г., ему поручили возглавить океанский поход боевых кораблей во главе с авианосцем «Адмирал Кузнецов» - тем самым, что в прошлом году ходил к берегам Сирии и с палубы которого поднимались наши истребители, чтобы расправляться с террористами. А в 1996 г. знаменитый ныне на весь мир корабль впервые вышел на боевую службу в Средиземное море с палубной авиацией. Игорю Касатонову часто приходилось многое делать впервые - проторить дорожку следующим поколениям защитников Отечества и стать живым свидетельством крылатой фразы Александра III: «У России есть только два союзника: её армия и флот».
В январе этого года исполнилось 25 лет с момента, который мог бы лишить Россию Черноморского флота. По указанию президента Украины Леонида Кравчука моряки-черноморцы должны были 4 января 1992 года принести присягу на верность Украине. Однако командующий Черноморским флотом адмирал Игорь Касатонов отказался это делать, собрал военный совет флота, который принял решение не присягать Украине.
О том, как это происходило, как удалось сохранить для России Черноморский флот, в интервью руководителю профильной редакции РИА Новости Сергею Сафронову рассказал Игорь Касатонов, который до сих пор занимает ответственный пост в структуре Генштаба Вооруженных сил РФ.
- Игорь Владимирович, расскажите, как разворачивались события на флоте в 1991-1992 годах?
Во-первых, я благодарен вашему агентству за интерес к этому событию. Конечно, развал СССР был геополитической катастрофой. Она была вызвана многими мировыми проблемами, но были и внутренние вопросы, которые повлияли на это событие.
На этом фоне хочу заострить внимание на вопросе обеспечения безопасности нашего юго-западного стратегического направления. Фактически с распадом СССР развалилось единое оборонительное пространство на этом важнейшем направлении. 70 лет советские военно-политические руководители работали над его созданием. Это пространство включало в себя силы и средства противовоздушной обороны, флот, эшелонированную оборону сухопутной границы и прочее.
- Это осознавали наши новые политические лидеры, например Борис Ельцин?
— В этой связи я задумываюсь над вопросом, почему Ельцин отдал Крым? Я с Борисом Николаевичем не разговаривал на эту тему, но думаю, что это был заказ Запада, потому что им было очень выгодно, чтобы Крым был не российским. И в первую очередь потому, что Россия теряла полноценную, очень крупную группировку войск на юго-западном направлении. Это при том, что направление итак было ослаблено, так как семь военных округов оказались за границей, три стратегических командования, три группы войск, Балтийский флот частично, Черноморский флот практически полностью. Это было, безусловно, на руку Западу. И с какой легкостью все это происходило, вызывает у меня до сих пор бесконечное удивление.
Должен, правда, отметить, что Чернавин, на тот момент главком ВМФ, задавал вопросы, какова будет судьба наших баз Балтийского флота, Черноморского флота, Каспийской флотилии? Ответы были по большей части уклончивые.
И вот неожиданно, 10 декабря 1991 года, три командующих округами — Киевским, Прикарпатским и Одесским и я — получили указания от своих непосредственных начальников в Москве прибыть в Киев. То есть не нас вызвали, а наши же начальники нас отправили в Киев на встречу с Кравчуком. Мы удивились, но полетели. На следующий день, 11 декабря, нам объявили, что мы теперь подчиняемся только Киеву и Кравчук у нас верховный главнокомандующий, в Москву ничего докладывать не надо. Надо принимать украинскую присягу. Можете не торопиться, сказали нам, но лучше это сделать уже завтра.
- Какова была ваша реакция?
— Это вызвало у нас недоумение - как это так легко и просто? Это не отвечало национальным интересам России. В течение трех недель до нового года я, будучи командующим, непрерывно мониторил ситуацию, потому что понимал, что флот в этом составе, в этом качестве не сможет быть украинским, будет в значительной степени сокращен, люди будут уволены. Наш опыт будет никому не нужен, потому что Украина по своим экономическим показателям просто не сможет его содержать.
Изучение этой ситуации, работа в Минобороны Украины, куда нас приглашали каждую неделю, привели к осознанию того, что процесс этот не только тяжелый, но и необратимый. И этим процессом руководят весьма странные и неподготовленные люди.
- Имеются в виду люди в Москве или в Киеве?
— Я, может, впервые сейчас скажу достаточно странную вещь. Всю огромную военную группировку на Украине разрушил один генерал-лейтенант Иван Бижан, который служил сначала в ГОМУ (главное организационно-мобилизационное управление), до этого в Сибирском военном округе. И он, зная всю эту обстановку, развалил этот мощный костяк Вооруженных сил. И ни один округ не смог воспротивиться тому, что творил Бижан.
- Какую должность он занимал?
— В 1991 году он был назначен заместителем министра обороны Украины. Он попросился на Украину, и его отпустили. После этого Бижан стал помогать Украине создавать свои национальные Вооруженные силы. И естественно, что он вступил в конфликт с командующими округами, со мной. Нас-то убеждали, что Вооруженные силы будут едиными. Страны разные, а Вооруженные силы — единые.
— Трудно даже представить, что творилось у вас на душе…
— Эта неоднозначная обстановка у меня вызывала полное отторжение, постоянное ощущение, что все это временное, непостоянное, разрушительное, противоречило логике, которая должна быть в любом вопросе. Представляете, на тот момент Черноморский флот имел базы на Черном море в Измаиле, Одессе, Николаеве, Очакове, Херсоне, в Крыму, на Кавказе, в Поти. Везде были военные коменданты, действовали система наблюдения, гидрографическая служба. Все это было единым механизмом. И все это начинало разваливаться.
Не будем забывать, что Черноморский флот, как оперативно-стратегическое объединение, обеспечивал фланг Закавказского и Одесского военных округов, Болгарии, Румынии, был на переднем крае противостояния в Черном море против члена НАТО — Турции.
То есть, как командующему флотом, мне нельзя было попустительствовать этому процессу. Я отвечал перед Россией, перед подчиненными, перед собой. Причем подчиненные говорили: давайте примем украинскую присягу и тогда мы сохраним флот.
- Москва продолжала молчать?
— Пытался прояснить ситуацию в Москве, но в конце декабря — начале января ни до кого дозвониться было невозможно. А в Киев, где заседали слабые и никчемные люди, вызывали постоянно. Из Москвы никаких указаний не было. Делай что хочешь. В итоге мы стали работать на упреждение.
Вопрос стал критическим. Киев приказал принять присягу 3 января и развернул мощную агитационную работу, были подключены все органы КГБ СССР, работавшие на территории Украины. В ответ нужны были четкие, конкретные действия. Мы ждали совещания в Минске, Алма-Ате по стратегическим ядерным силам. Ведь у флота тоже есть стратегическая ядерная часть, но Украина посчитала иначе. Какая-то прямо антинаука, типа глобус Украины. Поэтому, посоветовавшись со своими коллегами и семьей, вечером 3 января я пригласил всех на военный совет Черноморского флота и озвучил предложение украинскую присягу не принимать. Все под этим подписались. 4 января 1992 года я объявил, что мы украинскую присягу принимать не будем. Это заявление послужило основой для дальнейших наших действий, хотя обстановка в Севастополе и Крыму была не в пользу России, потому что на референдуме в Севастополе 57 процентов жителей высказались за независимость в составе Украины, в Крыму — 54 процента. Надо было менять общественное мнение, чтобы изменить ситуацию, систему влияния на общественное сознание.
- Как к этому отнеслись в Киеве?
— 9 января 1992 года мы были приглашены на совещание в Киев, где Кравчук объявил, что присягой не торгуют, кто не принимает присягу, пусть уезжает. Но я сказал, что только по одному заявлению уважаемого Леонида Макаровича мы все не можем стать украинскими гражданами и повторил, что однозначно украинскую присягу принимать не будем.
- Москва все молчала?
— После этого я стал искать встречи с Ельциным через министра обороны СНГ Евгения Шапошникова. И 29 января мы встретились с Ельциным в Новороссийске на противолодочном крейсере "Москва". Борис Николаевич пообещал всеобщую поддержку, в течение шести часов мы общались на корабле, в каюте, на обеде. Очень помогали Евгений Иванович Шапошников и Владимир Владимирович Чернавин. Но несмотря на обещания о помощи, в феврале-марте никакой поддержки не было. Это дало почву Украине возбудиться, почувствовать силу, уверенность в ответ на пассивность российского руководства. В то же время за эти два месяца была проведена большая организационно-массовая работа. Все российские СМИ позитивно освещали эти процессы, нам они очень помогли. В это же время украинские СМИ наоборот писали, что мы империалисты, оккупанты….
- Когда и чем все это закончилось?
— 5 мая, когда было объявлено об образовании министерства обороны России, появился министр Павел Грачев, который положительно относился к Черноморскому флоту. 3 августа было заключено соглашение о том, что флот признается на территории Украины российским, договорный процесс будет идти, переходный период займет три года, мы остаемся в Севастополе. Главное, что Черноморский флот со своих исторических мест базирования не уходит, но выходит из правового поля Украины и входит в правовое поле РФ. Это было принципиально важно.
— Да, самое главное все-таки произошло 4 января, я подчеркиваю, когда моряки-черноморцы не стали принимать украинскую присягу. В противном случае Россия могла фактически потерять Черноморский флот. Наличие российского флота на юге в конце концов предопределило и возвращение Крыма в состав России в 2014 году, а до этого — решение сложнейших вопросов на Кавказе и возвращение России в восточную часть Средиземного моря. Черноморский флот на 70-80 процентов способствовал решению этих сложнейших вопросов.
- Как сложилась в дальнейшем ваша судьба?
Я сдал флот 7 декабря 1992 года, потому что резко негативное отношение ко мне было со стороны Украины, и в итоге было принято решение о моем переводе в Москву на должность первого заместителя главкома ВМФ. Киев меня считал антиукраинцем, а я просто был и остаюсь россиянином, патриотом России, который твердо и настойчиво боролся за интересы России. Возможно, это не совпадало с интересами Украины, но это уже их проблемы.
- За все время противостояния дело не доходило до прямой конфронтации, применения оружия?
— Доходило. При министре обороны Украины Морозове в Одессу сбежал фрегат Черноморского флота СКР-112. Меня в это время на флоте не было, и они все свои пакости организовывали тогда, когда меня не было на флоте.
Это произошло 21 июля 1992 года. Тогда корабли ЧФ стали преследовать СКР-112, для его остановки применялась стрельба в воздух и по курсу движения, поднималась авиация. Однако на поражение огонь не открывался, поэтому нарушитель в итоге ушел в Одессу, где его торжественно встречали. Но судьба этого корабля и экипажа была очень плохой, там погиб офицер на почве пьянства, произошло полное разложение команды, которая распустилась, а сам корабль через год был выведен из боевого состава.
Сейчас рассматривается вопрос о создании на базе пункта материально-технического обеспечения ВМФ в сирийском Тартусе полноценной военно-морской базы. Как вы относитесь к такому решению?
— Положительно. Безусловно, база усилит нашу группировку в Сирии, находящиеся в Средиземном море корабли ВМФ России смогут туда заходить для отдыха экипажа, пополнения запасов воды, топлива, продовольствия. Но сначала нужно будет создать соответствующую инфраструктуру, обеспечить ее охрану, защиту с воздуха, то есть разместить средства ПВО-ПРО, обеспечить подъездные пути.
- Очевидно, это будет дорогое удовольствие?
— Это уже к министерству финансов, моряки за финансы не отвечают.
Не могу не спросить у вас о перспективе вступления в боевой состав флота новейшего фрегата проекта 22350 "Адмирал Касатонов"?
— Второй фрегат проекта 22350 "Адмирал Касатонов" выйдет на испытания летом этого года. Планируется, что в конце 2017 - начале 2018 года корабль будет принят на вооружение ВМФ.
российский военачальник, адмирал
Семья
Род Касатоновых происходит из Курской области. Отец - адмирал В. А. Касатонов . Жена - Юлия Александровна - дочь контр-адмирала Трофимова. Есть дочь и два сына, которые также служат на флоте.
Биография
Родился 10 февраля 1939(19390210) во Владивостоке .
В 1956 году, после окончания средней школы с серебряной медалью, поступил в Черноморское высшее военно-морское училище им. П. С. Нахимова в Севастополе, которое окончил с отличием в 1960 году по специальности «ракетное вооружение», окончил Высшие специальные офицерские классы ВМФ в 1967 году, Военно-морскую академию заочно в 1972 году, Военную академию Генерального штаба Вооруженных Сил имени К.Е. Ворошилова в 1979 году, в 1966 г. заочно окончил Севастопольский приборостроительный институт, кандидат военных наук. Действительный член Петровской академии наук и искусства.
Военная карьера
Службу начинал лейтенантом на эсминце Черноморского Флота (ЧФ) «Гневный».
В 1961 г. совершил на нём сверхдальний морской переход из Чёрного моря вокруг Европы, а затем - Северным морским путём на базу Тихоокеанского флота (ТОФ). На «Гневном» командовал батареей крылатых ракет, провел 6 успешных боевых пусков. Проводил занятия по пуску ракет с прибывшей на флот группой генералов из Военной академии Генерального штаба.
В 1969 г. был назначен командиром большого противолодочного корабля (БПК) «Проворный» (ЧФ).
В 1972 г., после окончания Военно-морской академии, принял командование новым БПК «Очаков», досрочно получив звание капитан 2 ранга.
В 1975-1977 гг. и 1979-1980 гг. служил начальником штаба, а в 1980 г. командиром 30-й дивизии кораблей Черноморского флота.
В 1980-1982 гг. был командиром 2-й дивизии противолодочных кораблей Северного флота, которая была в апреле 1982 г. преобразована в Кольскую флотилию разнородных сил.
С апреля 1982 г. по апрель 1988 г. командовал Кольской флотилией разнородных сил.
В августе 1986 года был представлен на должность начальника штаба флота, но на флотилии произошло ЧП с гибелью людей и назначение не состоялось.
С 9 апреля 1988 г. по 14 сентября 1991 г. был 1-м заместителем командующего Северным флотом, возглавлял первый (после окончания Второй мировой войны) визит советских военных кораблей в США).
26 сентября 1992 г. был назначен 1-м заместителем Главнокомандующего ВМФ России. Должность командующего ЧФ некоторое время оставалась вакантной. Затем командующим стал Эдуард Балтин .
С 1999 года - в запасе.
Общественно-политическая деятельность
В октябре-декабре 1992 года Касатонов баллотировался в народные депутаты России на дополнительных выборах. Он был выдвинут военными моряками и жителями Новороссийска по 17-му Краснодарскому национально -территориальному округу (вакансия появилась в результате перехода народного депутата Владимира Шумейко на работу в правительство). Среди соперников Касатонова были Константин Боровой и Николай Кондратенко. Выборы были признаны несостоявишимися из-за плохой явки избирателей (в апреле 1993 года на это место был избран Николай Кондратенко).В 2001 году участвовал в выборах губернатора Приморья, но досрочно снял свою кандидатуру. «Я вынужден признать, что, к сожалению, у меня нет достаточных, прежде всего финансовых, ресурсов, чтобы вести борьбу за пост губернатора дальше», - заявил Игорь Касатонов.
Награды
Награждён орденами Красной Звезды, "За службу Родине в Вооруженных Силах СССР" II и III степеней, "За военные заслуги".
Книги
- «Командую флотом. С. Г. Горшков и его адмиралы на Чёрном море в период холодной войны» (2005 г.)
- «Черноморская эскадра. 1940-1961: Участие в Великой Отечественной войне. Закат эры линейных кораблей»
- «Флот выходит в океан» (1995 г.)
- «Три века Российского флота 1696-1996 - В трех томах + Морской биографический словарь» (1996г) и ряда научных работ.
Род Касатоновых происходит из Курской области. Отец - адмирал В. А. Касатонов. Жена - Юлия Александровна - дочь контр-адмирала Трофимова. Есть дочь и два сына, которые также служат на флоте.Родился 10 февраля 1939(19390210) во Владивостоке.В 1956 году, после окончания средней школы с серебряной медалью, поступил в Черноморское высшее военно-морское училище им. П. С. Нахимова в Севастополе, которое окончил с отличием в 1960 году по специальности «ракетное вооружение», окончил Высшие специальные офицерские классы ВМФ в 1967 году, Военно-морскую академию заочно в 1972 году, Военную академию Генерального штаба Вооруженных Сил имени К.Е. Ворошилова в 1979 году, в 1966 г. заочно окончил Севастопольский приборостроительный институт, кандидат военных наук. Действительный член Петровской академии наук и искусства.Службу начинал лейтенантом на эсминце Черноморского Флота (ЧФ) «Гневный».В 1961 г. совершил на нём сверхдальний морской переход из Чёрного моря вокруг Европы, а затем - Северным морским путём на базу Тихоокеанского флота (ТОФ). На «Гневном» командовал батареей крылатых ракет, провел 6 успешных боевых пусков. Проводил занятия по пуску ракет с прибывшей на флот группой генералов из Военной академии Генерального штаба.таджик на тачке разогнал всех нацистов (москва) В 1969 г. был назначен командиром большого противолодочного корабля (БПК) «Проворный» (ЧФ).В 1972 г., после окончания Военно-морской академии, принял командование новым БПК «Очаков», досрочно получив звание капитан 2 ранга.В 1975-1977 гг. и 1979-1980 гг. служил начальником штаба, а в 1980 г. командиром 30-й дивизии кораблей Черноморского флота.В 1980-1982 гг. был командиром 2-й дивизии противолодочных кораблей Северного флота, которая была в апреле 1982 г. преобразована в Кольскую флотилию разнородных сил.С апреля 1982 г. по апрель 1988 г. командовал Кольской флотилией разнородных сил.В августе 1986 года был представлен на должность начальника штаба флота, но на флотилии произошло ЧП с гибелью людей и назначение не состоялось.С 9 апреля 1988 г. по 14 сентября 1991 г. был 1-м заместителем командующего Северным флотом, возглавлял первый (после окончания Второй мировой войны) визит советских военных кораблей в США).С 17 сентября 1991 г. по 26 сентября 1992 г. был командующим Черноморским флотом.26 сентября 1992 г. был назначен 1-м заместителем Главнокомандующего ВМФ России. Должность командующего ЧФ некоторое время оставалась вакантной. Затем командующим стал Эдуард Балтин.С 1999 года - в запасе.В октябре-декабре 1992 года Касатонов баллотировался в народные депутаты России на дополнительных выборах. Он был выдвинут военными моряками и жителями Новороссийска по 17-му Краснодарскому национально -территориальному округу (вакансия появилась в результате перехода народного депутата Владимира Шумейко на работу в правительство). Среди соперников Касатонова были Константин Боровой и Николай Кондратенко. Выборы были признаны несостоявишимися из-за плохой явки избирателей (в апреле 1993 года на это место был избран Николай Кондратенко).В 2001 году участвовал в выборах губернатора Приморья, но досрочно снял свою кандидатуру. «Я вынужден признать, что, к сожалению, у меня нет достаточных, прежде всего финансовых, ресурсов, чтобы вести борьбу за пост губернатора дальше», - заявил Игорь Касатонов.Награждён орденами Красной Звезды, "За службу Родине в Вооруженных Силах СССР" II и III степеней, "За военные заслуги".Адмирал Касатонов И.В - автор ряда книг по истории флота в СССР.
Третья оборона Севастополя
Президент Кравчук требовал, чтобы 3 января 1992-го Черноморский флот принял присягу Украине. Адмирал Касатонов ответил: «Нет!»
– Сколько адмиралов Касатоновых на белом свете, Игорь Владимирович? Однофамильцев в расчёт не берём...
– Да не так уж нас и много. Трое. Кроме меня, ещё Владимир Львович, вице-адмирал, начальник штаба Тихоокеанского флота. Мой племянник. Но главным, конечно, был Владимир Афанасьевич, Герой Советского Союза, командующий Балтийским, Черноморским и Северным флотами. Мой отец...
Надо ещё деда упомянуть. Пусть он и не адмирал , а унтер-офицер, но ему стоит памятник. Как полному Георгиевскому кавалеру. И Беленихинская средняя школа в Белгородской области, откуда дед родом, носит его имя. Все четыре солдатских Креста Афанасий Степанович Касатонов получил на Первой мировой. Он служил в разведке лейб-гвардии уланского полка и преуспел в добывании вражеских «языков».
– Награды сохранились?
– К сожалению, нет. В голодные тридцатые годы снесли в Торгсин, выменяли на продукты, а обратно не выкупили...
Отец попал на флот в семнадцать лет, окончил в Ленинграде училище имени Фрунзе, был штурманом, командиром подводных лодок Щ-112 и Л-12 на Дальнем Востоке, командовал дивизионом «Щук» на Тихоокеанском флоте. В 1941 году Александра Коллонтай звала его на должность военно-морского атташе посольства СССР в Швеции, но отец отказался, предпочёл остаться в строю. Когда началась война, он уже служил начштаба отдельного дивизиона подлодок Балтийского флота.
Нас с мамой эвакуировали на Урал, в город Ирбит. Месяц ехали по железной дороге. Сначала поселились в вестибюле кинотеатра, в котором с утра до ночи крутили фильм «Свинарка и пастух». Песня «Друга я никогда не забуду, если с ним подружился в Москве» в исполнении Владимира Зельдина и Марины Ладыниной навечно засела в моих генах. Рассказал эпизод Владимиру Михайловичу, он посмеялся. Познакомились мы не так давно, в девяностолетнем возрасте. Его, Зельдина...
А тогда в Ирбите после кинотеатра нас определили на постой к кулакам. Они ненавидели советскую власть, хозяйский сынок сидел в тюрьме за попытку дезертирства, а тут, значит, семья красного командира... Отношение было соответствующим. Мы с сестрой особенно враждовали с кулацкой козой, бодалась она люто, без конца норовила поддеть на рога. Но это так, детские воспоминания...
– В Крыму вы когда впервые оказались?
– В 1955 году маршал Жуков, тогдашний министр обороны, назначил отца командующим Черноморским флотом. С ним и я попал в Севастополь, поступил в Высшее военно-морское училище имени Нахимова. В 1960-м окончил его с отличием по специальности «ракетное вооружение».
– То, что отец командовал флотом, помогало успешной учёбе?
– Интересуетесь, не был ли я блатным? Никто не посмел бы делать поблажек, да и я не стал бы ими пользоваться. Всё на общих основаниях. Жил в кубрике на сто человек, увольнения – раз в неделю, на ночёвку домой по выходным не отпускали... Учился я всегда хорошо, среднюю школу окончил с серебряной медалью. Кстати, у нас в семье четыре медалиста: я получил «серебро» в Таллине, жена – в Киеве, дочь Тамара – в Североморске, сын Кирилл – в Севастополе...
После училища я остался служить на Чёрном море, в 1961 году совершил на эсминце «Упорный» переход вокруг Европы, затем – Северным морским путём на базу Тихоокеанского флота. Шли три с половиной месяца. Из Владивостока я вернулся в Севастополь, нёс боевые дежурства в Средиземное море, следил за американскими авианосцами... Дослужился до звания контр-адмирала и должности командира 30-й дивизии.
В 1982 году был переведён в Полярный, назначен первым командующим только-только созданной Кольской флотилией разнородных сил. На это место претендовали девять кандидатов, пришлось выдержать серьёзный конкурс. Хозяйство досталось немаленькое: полторы сотни кораблей, береговые ракетные полки, авиация, двадцать две тысячи человек личного состава...
– Так и оставались на Севере, пока ГКЧП не грянул?
– К тому моменту уже три года был первым замом командующего Северным флотом. А в сентябре 91-го возглавил Краснознамённый Черноморский флот, сменив Михаила Хронопуло.
– Его за что убрали?
– Официально – по состоянию здоровья, фактически – за излишнее рвение при выполнении приказов путчистов. Да и Горбачёв не простил, что черноморцы не бросились вызволять его из Фороса. Словом, Хронопуло сняли, и он ушёл... в бизнес . Занимался им активно. На мой взгляд, даже слишком...
– Кажется, Михаил Николаевич потом ресторатором стал?
– В том числе... Проблема в ином. После ухода со службы Хронопуло мог делать, что угодно, это его личный выбор. Гораздо хуже, что он оставил флот в полуразобранном состоянии. Я вернулся в Крым после десятилетнего отсутствия и поразился, насколько резко изменилась общественно-политическая обстановка. Сегодня трудно поверить, но авторитет флота в глазах местного населения упал тогда очень низко. И где? В Севастополе! Достаточно сказать, что Хронопуло проиграл выборы в Верховный Совет СССР. В 1989 году они проходили на альтернативной основе, оппонентом командующего был бригадир слесарей местного завода Виктор Ноздря, который не мог толком связать двух слов. Тем не менее, на протестной волне Ноздря стал депутатом. Это лишь один штрих, характеризующий общую атмосферу...
– Вы ведь подчинялись Верховному главнокомандующему Горбачёву?
– Ни разу в жизни с ним лично не встречался. К счастью. Не хочу говорить об этом человеке, поскольку хороших слов у меня для него нет, а ругаться не люблю.
– Вас чем-то обидел Михаил Сергеевич?
– Не меня, а армию. И не обидел, а поставил в страшное положение, когда после развала СССР за границей оказались два с половиной миллиона военных, семь округов, три стратегических направления и три группы войск... Всё пошло прахом! И Черноморский флот, который базировался на территории, объявившей в августе 91-го независимость Украины, могла постигнуть такая же судьба.
– С чего начали, заступив на пост, Игорь Владимирович?
– Флот насчитывал 833 корабля , на которых служили почти 100 тысяч офицеров и матросов. Я объехал все объекты и морские базы ЧФ. Кроме Крыма, они располагались в Измаиле, Очакове, Одессе, Николаеве, Поти, Батуми, Новороссийске... В октябре 91-го на противолодочном крейсере «Москва» вышел в Средиземное море, где несла дежурство 5-я эскадра ВМФ. После возвращения в Севастополь полетел в Киев, представился Леониду Кравчуку. Он тогда ещё председательствовал в Верховной Раде, но собирался стать президентом Украины.
– И как вам Леонид Макарович?
– Сразу стало ясно: мы совершенно разные люди. Начиная с воспитания, заканчивая жизненными приоритетами и ценностями. Это почувствовали оба. Кравчук – чиновник опытный, политик прожжённый, ему хватило нескольких минут, чтобы понять: Касатонов не ляжет ни под него лично, ни под Украину . Я – русский в широком смысле слова. Родился во Владивостоке, учился в Ленинграде, жил в Москве, служил на Севере. И жена моя Юлия Александровна из семьи русских моряков, дочь контр-адмирала Трофимова, командовавшего 8-й эскадрой ВМФ в Индийском океане...
– Значит, Кравчук вам ничего не предлагал?
– Он осторожно «прощупывал», а его заместитель Плющ говорил без обиняков, пёр напролом. Мол, не усложняйте, адмирал ! Мы с Ельциным проблемы уладим, всё будет в порядке, флот отойдёт Украине, вы останетесь при прежней должности... Кроме меня, обрабатывали и командующих трёх округов – Киевского, Одесского и Прикарпатского. Предлагали не ориентироваться на Москву. «Зачем вам туда докладывать, выполнять их приказы?» Я объяснял, что у нас служат люди со всего Советского Союза, они не присягали на верность незалежной Украине и разбегутся по домам. На это Кравчук отвечал: «Ну и пусть бегут...» Леонид Макарович был уверен, что всё, им задуманное, получится, и его сильно раздражали мои возражения. Я видел искорку злобы в глазах Кравчука.
Ситуация, в самом деле, выглядела странной. Москва упорно молчала , хотя и в Министерстве обороны, и в Генштабе прекрасно знали, как давят на нас власти самостийной. Вместо чёткого приказа поступали абстрактные слова поддержки. Дескать, не сдавайтесь. А как воспользоваться этим советом на практике, если тебя каждый день провоцируют и шантажируют? Подобная неопределённость не могла тянуться долго.
Устав отбивать атаки политического руководства Украины, командующие округами генерал-полковники Чечеватов, Скоков и Морозов написали рапорты об отставке и уехали в Москву. Киев этого и ждал. На освободившиеся должности тут же были назначены генералы из числа переметнувшихся на украинскую сторону баррикад. Таких хватало. В принципе, я мог последовать примеру коллег, плюнуть, развернуться и улететь в Россию. Это было бы самым простым решением. Но на кого бы я оставил флот?
В какой-то момент почувствовал себя рыбкой в аквариуме . Вокруг образовался вакуум, разреженное пространство. Окружающие наблюдали за моим поведением со стороны, ждали, что стану делать. Но я ведь военный, самодеятельностью заниматься не мог. Мне нужна была команда. Если бы сказали внятно: «Присягу Украины не принимать», – знал бы, как действовать. А то – ни да, ни нет. Честно признаюсь, возник внутренний дискомфорт. Сложная психологическая ситуация! Уехать в Москву, значит, бросить флот на произвол судьбы, согласиться встать под жёлто-голубой флаг – предать Родину ... Такая вот задачка.
– И какой ответ вы нашли на неё?
– Ельцин придумал, извините за прямоту, совершенно нереальный план: страны – суверенные, а вооружённые силы – единые. У России даже не было министра обороны, его обязанности возлагались на президента. Украина быстро поняла, что это полная ерунда, и объявила о создании собственной независимой армии. На базе тех самых округов – Киевского, Одесского и Прикарпатского. Для полноты картины не хватало Черноморского флота. Вишенкой на торте. Представляете? Украина обретала статус морской державы! В сентябре 91-го Леонид Кравчук назначил министром обороны Константина Морозова. Тот командовал 17-й воздушной армией Киевского военного округа и носил звание генерал-майора. А тут вмиг стал генерал-полковником и почувствовал себя большим начальником! Но я сразу дал понять, что Севастополь ему не по зубам.
Кравчук требовал, чтобы 3 января 1992-го Черноморский флот принял присягу Украины. Вместе со всей группировкой бывших советских войск, насчитывавшей семьсот тысяч человек . Я этого делать не стал, сжёг мосты, объявив 4 января флот российским и сказав, что подчиняться будем министру обороны СССР Евгению Шапошникову и командующему ВМФ Владимиру Чернавину. Отдельно подчеркнул, что черноморцы обязуются уважать законы государства, на территории которого находятся, готовы сотрудничать с министерством обороны Украины. Но – без принятия присяги.
Конечно же, никто не давал мне разрешений на подобные заявления. Я взял ответственность на себя и произнёс вслух то, что думал. По форме это был мятеж. Совершенно неожиданный для всех, в том числе и для России. Первой о моём демарше написала газета New York Times . Буквально в тот же день! В поддержку я получил сотни телеграмм от рядовых сограждан, а от руководства страны – ноль, никакой реакции .
Но я понимал: дело не только в отказе присягать Украине. Предстояло поддерживать флот в боевом состоянии длительное время. Вплоть до принятия политического решения. Поэтому мною и был составлен системный план.
– Получается, с Кравчуком вы встречались неоднократно, а с Ельциным – ни разу?
– Увы. В 91-м году, в самом трудный момент, мне не удалось достучаться до президента России. Я звонил в Кремль, просил соединить с кем-нибудь из тех, кто находился рядом с Борисом Николаевичем, но в ответ слышал лишь насмешки и издевательства.
– Даже так?
– Ну да, окружению Ельцина было не до проблем Черноморского флота, люди власть делили! Дошло до того, что в декабре 91-го Генштаб снял КЧФ со всех видов довольствия . Дескать, вы – отрезанный ломоть, на Украине базируетесь. Хорошо, генерал армии Виктор Самсонов, начальник Генштаба, не стал отключать нас от единой системы оповещения, а то совсем худо пришлось бы. Очень помог Евгений Шапошников, организовав, в конце концов, мою встречу с Борисом Ельциным...
– Это когда случилось?
– А Киев не пытался назвать вас мятежником, упечь за решётку?
– Очень даже пытался! Замначальника главного штаба вооружённых сил Украины Георгий Живица объявил меня персоной нон грата, лидер «Руха» Вячеслав Чорновил на закрытом заседании Совбеза в Киеве предлагал принять жёсткие меры. Мол, если не удаётся склонить Касатонова к сотрудничеству, надо скомпрометировать его, создать невыносимые условия для жизни и работы. Но Леонид Кравчук не решался идти на прямую конфронтацию с флотом, старался сковырнуть меня исподтишка. Я же был костью в горле!
– До реальных угроз доходило?
– Как вам сказать?.. Позвонил начальник Главного штаба ВМФ Константин Макаров: «Есть информация, что на тебя, Игорь, готовится покушение. Учти и осмотрись». Командующий Прибалтийской группой войск Валерий Миронов предупреждал, что меня якобы собираются похитить... И такие сигналы поступали несколько раз.
– Охрану усилили?
– Рядом со мной находились два прапорщика, морские пехотинцы. Если выезжал из Севастополя, брал дополнительно машину с автоматчиками. Обстановка была непростая, что и говорить.
В Поти, например, средь бела дня местные джигиты напали на штаб морской бригады, положили на пол дежурную смену, вскрыли оружейную комнату и стали выносить автоматы и пистолеты. В это время комбриг с замполитом возвращались с обеда и увидели «картину маслом». Александр Цубин, командир, не растерялся , выхватил табельное оружие и открыл огонь на поражение. Убил одного, второго, ранил ещё двоих, остальные побросали мешки и разбежались. Но и комбриг получил пулю. А замполит , как стоял в оцепенении, так и остался. Ночью мы эвакуировали Александра Сергеевича в госпиталь Севастополя. Советские ордена уже отменили, новые ещё не придумали, поэтому я наградил Цубина деньгами. Выдал тысячу рублей на восстановление здоровья. Приличная сумма по тем временам! Лишь года через три комбриг получил орден Мужества.
И в Крыму «радостей» хватало. Севастопольский горсовет первым на полуострове поднял украинский флаг, местное управление КГБ перешло в подчинение Киеву, стало именоваться СБУ – Службой безпеки – и принялось работать против меня, разлагая флот изнутри, вербуя офицеров и матросов, составляя списки готовых принять присягу по второму кругу... Я понимал, что ждать нельзя, ведь в случае промедления, мог сработать принцип цепной реакции: камешек покатился, а за ним – лавина...
9 января 1992 года меня вызвали на заседание Верховной рады. Разумеется, я не стал прятаться и полетел в Киев. После моего выступления, в пленарном зале повисла леденящая тишина . Леденящая!
– В холодный пот вас не бросило?
– А чего бояться? Я знал, что за мной сила и правда. Говорил совершенно спокойно, уверенно. Всё-таки у меня опыт командования солидный, общению с любой аудиторией обучен. Я сказал, что флот сохранит статус-кво до выработки политического решения на уровне президентов двух стран – России и Украины, напомнил, что у нас служат представители 46 национальностей, что украинцев среди офицеров лишь 19%, а среди матросов и старшин – около 30. Я заявил с трибуны Рады, что требование принимать присягу чужого государства считаю преступным.
Конечно, мои слова не могли обрадовать Кравчука, но он нашёл силы сказать, что по-прежнему уважает меня, хотя и не разделяет позицию.
О моем выступлении написали в газетах, в том числе, российских. Тогда Ельцин, видимо, и проснулся, поняв, что можно вернуть фактически подаренный им Украине флот.
Правда, на Всеармейском совещании, проходившем 17 января в Москве, наша встреча не состоялась. Борис Николаевич побыл там недолго и уехал. Леонид Кравчук предпочёл вообще пропустить мероприятие. А мне дали слово. Выступление я написал, что называется, на едином дыхании в родительской квартире на Сивцевом Вражке. Решил, что буду говорить, как вокруг Черноморского флота нагнетают страсти и ажиотаж. Пока шёл к трибуне, в зале звучали несмолкаемые аплодисменты. Офицеры знали о моём отказе принимать украинскую присягу. Для примера я рассказал о близнецах Кочешковых. Мама – украинка, отец – русский, оба брата – полковники, комбриги морской пехоты. Только вот один служил на Черноморском флоте, а второй – на Балтийском. «И как прикажете делить эту семью?» – спросил я, обращаясь к президиуму.
После совещания ко мне подходили его участники, благодарили, выражали поддержку, но у всех звучал один вопрос: что дальше? Если бы я знал ответ...
С президентом России мы встретились 28 января на противолодочном крейсере «Москва», который накануне специально пришёл в Новороссийск. Детали визита я обсудил с командующим ВМФ Чернавиным в моём кабинете в Севастополе четырьмя днями ранее. Делали это письменно, передавая друг другу рабочую тетрадь. Я не был уверен, что в комнате нет записывающей аппаратуры, и нас не подслушивают...
Борис Николаевич прилетел на борт ПКР «Москва» на вертолёте. Почётных караулов и оркестров не было, что подчёркивало рабочий, деловой характер визита. Правда, на стеньге мы подняли российский флаг. В честь главы государства. Общались долго, часов шесть, я подробно доложил обстановку, водил указкой по картам, как на уроке географии, объяснял, зачем нужен флот и почему нам нельзя уходить из Севастополя. Неужели поколения русских моряков кровь проливали, чтобы потом вот так бездарно все отдать?
Президент на мои слова кивал головой, но, казалось, не особенно вникал. Или не очень понимал, о чём именно речь. По крайней мере, когда Ельцин отвечал на вопросы офицеров и моряков, то постоянно косился в сторону Шапошникова и Чернавина, как бы ища у них поддержки. Впрочем, я получил одобрение высшего политического руководства страны, и в той ситуации даже такой малости оказалось достаточно, чтобы наши действия обрели легитимность.
Перед тем, как покинуть борт «Москвы», Борис Николаевич оставил запись в книге почётных посетителей: «Черноморцы! Не дрогнуть в трудный час СНГ! Поддержу! Президент Ельцин».
А глава Украины отреагировал иначе. Узнав о нашей встрече, Леонид Кравчук 31 января потребовал сместить меня с должности командующего КЧФ. Формальным поводом для этого послужил мой отказ принять группу депутатов Верховной рады, прилетевших в Севастополь без приглашения. Якобы я полтора часа продержал народных избранников на холодном ветру. Но я не ждал в тот день гостей из Киева, занимался намеченными делами, а с делегацией поручил встретиться своему заму. Кравчук отправил телеграммы на имя Ельцина, Шапошникова и Чернавина. Конечно, этот всплеск эмоций никакого развития не получил.
6 февраля 1992 года Верховный Совет России принял постановление о необходимости сохранения единого флота на Чёрном море, а в апреле случилось новое обострение, началась битва законопроектов. Кравчук издал указ о юрисдикции Черноморского флота Украины. Ельцин не заставил себя ждать и ответил законом о статусе российского Черноморского флота. Политическое перетягивание каната! Только пытались вовлечь в него военных с оружием в руках. Опасные шутки! Александр Руцкой, тогдашний вице-президент России, советовал мне: «Рубите концы и уводите корабли в Новороссийск!» Но сторонники незалежной только и мечтали, чтобы им достался Севастополь!
Я ведь даже не поднимал Андреевские флаги. Без ведома президента России и необходимой правовой базы это был бы популизм. Об этом сегодня, наверное, не все помнят, но Черноморский флот ещё 5 лет ходил под прежним советским флагом . С красной звездой, серпом и молотом! Лишь в 1997-м на наших кораблях появился бело-голубой Андреевский стяг, а на украинских – морской прапор эпохи гетмана Скоропадского...
– Это без вас, Игорь Владимирович, в тот момент вы уже служили в Москве.
– Да, но если бы мы уступили в 92-м, через пять лет и флаги поднимать было бы не над чём. Тогда я не отдал Украине ничего – ни крейсера, ни катера. Хотя нерешительность Москвы даром не прошла, в какой-то момент среди офицеров и матросов началось брожение. Мол, если не нужны России, зачем упираться? Надо соглашаться на предложение Украины. Маятник качнулся. По неофициальным каналам поступала тревожная информация из частей, я лично обзвонил основные соединения, выясняя обстановку. И вот что услышал: в 126-й дивизии береговой охраны в Симферополе большинство личного состава согласилось принять украинскую присягу, похожая картина наблюдалась в 63-й бригаде ремонтирующихся кораблей, в 39-й дивизии морских десантных сил...
Помню, звонит комбриг и сообщает, что на тральщике поднят флаг незалежной. Я отвечаю: «Ну, и каких слов ты ждёшь? Что похвалю, по головке поглажу? Наводи порядок в бригаде!» Через час перезванивает: «Товарищ командующий, всё выполнено. В кулачном бою победа осталась за нами...» Вот это другой разговор, это я понимаю! На крейсере «Кутузов» старпом на общем построении тоже поднял жовто-блакитный прапор. И там не обошлось без рукоприкладства. А как иначе? Выбора не было . В Донузлаве противолодочная бригада во главе с командирами приняла украинскую присягу, семь офицеров из школы водолазов перешли на сторону Киева. Я потом поснимал их с должностей. Аккуратно, по одному. Придумал суд чести, где давали должную оценку поведению предателей, в том числе, среди адмиралов. К сожалению, были и такие случаи...
Летом 92-го, пока я был в командировке, по приказу министра обороны Украины захватили комендатуру в Севастополе. Мои замы прошляпили, упустили момент. Я вернулся в город и поставил ультиматум: или украинские военные добровольно освобождают помещение, или идём на штурм. Сидевшие внутри не поверили в серьёзность намерений, думали, что шучу. Я взял полроты морской пехоты и освободил здание силой. Вышибли всех окопавшихся там!
– Но почему вы?
– Так я понимал свой долг . Уже объяснял вам: самым простым решением стал бы мой отъезд в Россию осенью 91-го. Уверен, никто не посмел бы упрекнуть в том, что бросил флот. Но совесть ведь не обманешь...
– По сути, вы по личной инициативе организовали оборону Севастополя?
– Так получилось. Кто-то должен был. Можно сказать, это третья оборона, если считать с Крымской войны 1854 года...
Атаки шли с разных сторон, я постоянно ждал подвоха. Скажем, Киев попытался забрать флот через призывников. Новобранцев из России на полуостров не пускали, зато хлопцев с Западной Украины везли эшелонами. Чтобы соблюсти паритет, я приказал доставить более пяти тысяч наших призывников на боевых кораблях из Новороссийска. Как во время войны. В Севастополе ребят встречала рота морской пехоты. И с песнями они шли в части.
Из одиннадцати тысяч призывников, попавших в Крым летом 92-го, почти половина была из России.
Но глухая оборона – не моя тактика. Я получил благословение патриарха Алексия II, чтобы флот и впредь оставался российским. Инициировал принятие крымским парламентом Акта о государственной самостоятельности Республики Крым. Депутаты проголосовали за решение большинством голосов. Если бы Москва чуть-чуть поднажала, продемонстрировав политическую волю, Крым уже в 92-м мог отойти России.
Этого не случилось, качели так и ходили туда-сюда, пока 3 августа президенты Ельцин и Кравчук не подписали в Массандре соглашение о принципах формирования ВМС Украины и ВМФ России на базе Черноморского флота СССР. Это было политическое решение на уровне глав двух стран, о котором на свой страх и риск я говорил в январе в Верховной раде. Мы вернулись в нормальное правовое поле. На три года устанавливался переходный период: призыв на службу в равной пропорции – 50 на 50, присяга государству, гражданами которого являются призывники, совместное использование существующей системы базирования и материально-технического обеспечения... Пауза нужна была и для того, чтобы разобраться, какие корабли, порты и прочую инфраструктуру отдать Киеву...
– Помните анекдот: «Как делить будем? Поровну или по-братски?»
– Украинцы получили сто тридцать восемь кораблей и судов, большинство из которых потом порезали на металл . В числе прочего им отошёл и почти достроенный ракетный крейсер «Адмирал Лобов». Его сначала переименовали в «Галичину», затем – в «Украину», что, впрочем, не меняло сути дела. Крейсер наглухо застрял у стенки завода в Николаеве, а однотипная с ним «Москва», пройдя капитальный ремонт, стала флагманом российского Черноморского флота. Совсем недавно, в сентябре этого года, Киев заявил о желании, извините за двусмысленность, продать «Украину» . Не знаю, найдётся ли покупатель на залежалый товар...
– Вы участвовали в разделе флота?
– Разумеется, нет. А кто позвал бы? 26 сентября 1992 года меня назначили первым заместителем главнокомандующего ВМФ России. Вроде бы повышение, но я понимал: это своеобразный компромисс. Киев по-прежнему брызгал слюной при упоминании моей фамилии, и Москва решила убрать меня из Севастополя от греха подальше. Ведь по Ялтинскому соглашению объединённое командование определялось консенсусом президентов двух стран. Чтобы Кравчук поддержал мою кандидатуру? Да ни за что в жизни! Должность командующего оставалась вакантной более трёх месяцев, пока после долгих согласований не утвердили вице-адмирала Эдуарда Балтина . Заслуженный моряк, Герой Советского Союза... Он тоже потом хлебнул от украинских националистов.
– Как вас провожали из Севастополя, Игорь Владимирович?
– Очень тепло. И черноморцы, и общественность. За год с небольшим мне удалось добиться того, что люди вновь стали относиться к флоту и морякам с прежним уважением и доверием.
– А у вас какое чувство было при расставании?
– Смешанное. Мне не ставили такую задачу, но как человек военный, сам её определил и выполнил: сберёг флот для России, не сдал Севастополь . Пока оставался командующим, мы не потеряли ни одного объекта. Это уже потом украинский спецназ штурмом брал наши базы в Одессе, Измаиле и Очакове... Я не допустил бы подобного.
И ещё: в Крыму сохранилось русское начало, я старался поддерживать его все двадцати три года, не давая ослабнуть. Думаю, и поэтому весной 2014-го крымчане без колебаний приняли решение воссоединиться с Россией.
Улетая в 92-м в Москву, я освободил служебную квартиру в Севастополе, чтобы не давать поводов для ненужных разговоров, но связь с городом не прервал, создал внештатную информационно-аналитическую группу. Она функционирует до сих пор. Это мои друзья, добровольцы из числа патриотов России. Мы в постоянном контакте, я всегда в курсе происходящих там событий. Меня и в Генштаб России в 2009 году пригласили на должность советника, чтобы занимался именно Севастополем. Это и делаю.
– Ещё, знаю, недавно участвовали в спуске на воду фрегата «Адмирал флота Касатонов».
– Да, его назвали в честь отца. Спасибо. Но на корабле предстоит много работы, чтобы он встал в строй. Надеюсь, доживём...
Визитная карточка
Касатонов Игорь Владимирович родился в 1939 году во Владивостоке в семье адмирала флота Героя Советского Союза В.А. Касатонова. Дед – полный Георгиевский кавалер. После окончания Черноморского военно-морского училища служил на Черноморском, Тихоокеанском и Северном флотах. С апреля 1988 года по сентябрь 1991 года был Первым заместителем командующего Северным флотом. С сентября 1991 года по сентябрь 1992 года командовал Черноморским флотом. Благодаря его жёсткой позиции и грамотным действиям, флот был сохранён для России. С 26 сентября 1992 по 1999 год был Первым заместителем Главнокомандующего ВМФ России. В настоящее время – советник Первого заместителя министра обороны РФ, начальника Генштаба ВС РФ. Сыновья Александр и Кирилл также служат на флоте.